Олесс завязала ленточку в волосы и стала пробираться к сцене.
— На сцену приглашается Трифолия Силани!
К сцене стала пробираться девушка в ярко-розовом платье с волнами кружев, ее волосы мышиного цвета топорщились тонкими спиральками.
— Кассия Румекс!
На сцену вышла невысокая девушка в карнавальном костюме ночи. Поверх черного атласного платья была накинута тонкая гипюровая накидка, расшитая серебряными звездочками.
— Олесс Эйче! — Взгляд Тилиана выискивал в толпе девушку. — Олесс Эйче! — громко повторил он.
Никогда еще Олесс не чувствовала себя так уверенно и спокойно. Ощущение радости и легкости наполнило ее душу. Перед ней расступались ливнасы, пропуская к сцене, и сотни изумленных глаз, устремленных на нее, не задевали ничуть. Олесс чувствовала себя в душе настоящей королевой, такой же точно, как Эмирамиль. Она вышла на сцену и сделала грациозный реверанс перед королевской четой, отметив про себя, что ее движения и манеры изменились. Она краем глаз заметила среди зрителей округлившиеся глаза отца и вытянутое лицо матери, полыхавшее на ветке, подобно цветку горного мака. Олесс подошла к остальным девушкам, улыбнувшись при этом Тилиану, который чуть не выронил пергамент.
— Итак… — Тилиан перевел дух и, вскинув брови, многозначительно посмотрел на зрителей. — Церемония подношения даров начинается!
Раздался шквал аплодисментов, все возликовали, кроме Хильданы, которая была готова провалиться сквозь землю.
Хидерик подошел к мальчикам и стал торжественно вручать мечи, сказав при этом каждому небольшое напутствие. Мечи у ливнасов были с короткими, чуть больше ладошки, клинками и необычайно острыми. Названы они были Ингедиаль в честь храброго и благородного рыцаря, защитившего этот край от злобного чудовища. Все это было давным-давно, но предание это помнил каждый ливнас. Олесс заметила, что Зак был бледнее обычного и сильно нервничал. Раздав мечи, король сказал всем мальчикам о своей надежде, что из них вырастут такие же доблестные рыцари, как Ингедиаль.
Потом мальчики стали по очереди произносить благодарственную речь. Когда очередь дошла до Зака, его пунцовое лицо освещало сцену как праздничная петарда.
— Ну… спасибо большое за меч. Я теперь с ним никогда не расстанусь, даже когда дело будет — дрянь, — выпалил он и покраснел еще сильнее.
Зрители громко рассмеялись.
— Именно тогда он и бывает нужен, — сказал Заку Хидерик, подняв вверх указательный палец.
Королева подошла к девушкам.
— Я думаю, не нужно говорить, какой это важный момент в вашей жизни, — обратилась она к ним. — Вы долго к нему готовились, да и не вы одни. Ваши родители оказывали вам огромную помощь, пусть даже вам казалось, что вы не находили с ними взаимопонимания.
Эмирамиль подошла к Трифоли, которая была близка к обмороку, и вручила ей шкатулку. Девушка прижала ее к груди, судорожно всхлипнула и вытащила оттуда длинный пояс из ракушек и жемчуга. Зрители радостно закричали.
— Трифолия получила дар великого обаяния! — торжественно произнесла Эмирамиль. — Духи рек и озер будут покровительствовать ей!
Трифолия надела пояс поверх платья и взвыла от счастья как пожарная сирена.
Потом шкатулку получила Кассия Румекс. Лицо ее было белее мела, что особенно подчеркивал черный карнавальный костюм. Она извлекла из нее золотую шишку, дающую ей право голоса на сходе ливнасов.
Эмирамиль подошла к Олесс и внимательно посмотрела ей в глаза. Олесс никогда еще не видела столь безупречную красоту так близко. Бледное лицо королевы, словно выточенное из фарфора, было намного красивее, чем на открытках и в журналах и наводило на невеселые мысли о собственном несовершенстве. Внимание Олесс привлекли туфли ее величества с натуральным — по всем признакам — черным жемчугом в шаге от ее запыленных лодочек. Да и костюмы у них резко контрастировали, что там говорить. Щедро наделенная красотой Олесс, почувствовала себя моркусом и прикинула, что
Королева улыбнулась Олесс и вручила ей шкатулку. Девушка взяла ее и посмотрела на зрителей. Стояла полная тишина. Олесс еще раз посмотрела в глаза королеве и резко открыла шкатулку.
*** **** ***
Лемис вышел на праздничную поляну и застыл от изумления.
— Ничего себе! Как тут все у них здорово!
Вокруг него бурлил праздник, весело сновали продавцы с лотками, на сцене играл ансамбль скрипачей, около палаток толпились покупатели, почти все деревья были облеплены зрителями.
— С праздником! — маленькая девочка в костюме зеленой елочки весело помахала ему рукой. — А ты чего такой чумазый? — она ткнула пальчиком в его штаны, выпачканные в песке утеса. — И без костюма? — она вопросительно уставилась на него, вертя в руке конфету на длинной палочке.
— Да вот, как-то не подумал… — Лемис озадаченно почесал затылок. — А ты, почему одна? Потерялась?
— Не-е… Вон там, видишь, во втором ряду, третья с края, — она показала конфетой на сцену. — Там моя мама играет! — она с гордостью выпятила нижнюю губку.
— Ух, ты! — Лемис восхищенно посмотрел в сторону сцены, и тут его чуть не хватил удар. Король и королева! Живые! Настоящие! Значит это все правда, что говорят древесники! Он смотрел на сцену раскрыв рот, не в силах произнести ни слова.
Девочка осталась весьма довольна такой реакцией, именно так и надо реагировать на игру ее мамы. Она аккуратно поправила свой костюм, потом перевела взгляд на штаны Лемиса, взяла его за руку и повела к палатке, торговавшей карнавальными принадлежностями.
— Здесь все намного дешевле, — рассудительно сказала она, подведя холмовика к ларьку.
У Лемиса разбежались глаза. Все было слишком похоже на сон. Он представлял себе лес древесников совсем другим. А тут у них так мило!
— Меня Ульма зовут, — она протянула ему маленькую теплую ладошку. — Ты сначала костюм надень, — девочка завела его за дерево. — Сейчас шкатулки давать будут! Давай сначала посмотрим, а потом костюм купим, — скомандовала Ульма.
У Лемиса все внутри оборвалось. Да он чуть не забыл, зачем сюда пришел! Конечно, пока все совсем не так, как болтали в долине, но ухо надо держать востро!
Он с Ульмой окунулся в бурлящую толпу, протискиваясь к сцене.
— Дальше не пойдем! — закричала Ульма, — там не протолкнешься!
— Олесс Эйче! — прогремело со сцены.
У Лемиса все внутри оборвалось. Олесс! Он сейчас ее увидит!
Когда она вышла на сцену, Лемис не знал, что и подумать. Олесс, вся вымазанная в грязи, с лохматыми волосами, в какой-то чудовищной мешковине, накинутой поверх рваного платья, вышла на сцену, как ни в чем не бывало.
'Что они с ней с ней сделали? — вытянулось у Лемиса лицо. 'Похоже у них тут и, правда, звериные законы. Ничего, я уже рядом, пусть умру, но в обиду не дам' — мысли вертелись одна за другой, составляя план спасения любимой.
Наконец Олесс получила шкатулку и, чуть помедлив, открыла ее.
Лемис закрыл от страха глаза, вцепившись в руку Ульмы так, что та даже вскрикнула.
Вокруг себя он услышал общий возглас изумления.
— Вот это да! — закричала Ульма. — Красиво, правда?
Парень открыл глаза, боясь даже дышать.
На сцене стояла, улыбаясь, Олесс. Сотни фонарей отразились в ее прекрасных глазах, вспыхнув золотым блеском. На ее голове сияла бриллиантовая диадема.
