Взирая на безупречную неземную красоту супружеской четы, на их роскошные блестящие наряды, Гомза почувствовал себя таким маленьким и ничтожным, что все слова, которые он так долго заучивал, тут же выветрились у него из головы.
— Что ты хотел сказать, маленький странник? — королева сдержанно улыбнулась Гомзе.
— Большой ураган унес моего отца… — мальчик тщательно подбирал слова, разглядывая край своего сапога. — Я хочу отправиться на его поиски… Но я же не могу пойти без оружия… — он вопросительно посмотрел на короля. — Мне еще нет четырнадцати, но можно ведь, получить меч раньше срока?
Король покачал головой.
— Правила для всех одни, — серьезно сказал он, нахмурившись.
У Гомзы внутри все сжалось в комок. Как же так? Неужели они не понимают? Сколько он всего пережил за последнее время, разве он сейчас сможет это все вложить в плоские заученные слова? Гомза в растерянности посмотрел на королеву, поняв, что огромное новое чувство, рожденное внутри него, хочет совсем другого.
'Только бы не расплакаться', - с ужасом подумал он, озираясь по сторонам.
— Ты чувствуешь себя беззащитным? — спросила его королева, вскинув брови. — Но это же не так! Где оружие твоих предков, которое тебе оставили?
О чем это она? Какое оружие? Гомза растерянно смотрел на разноцветные блики, скользящие по платью Эмирамиль от бриллиантовых серег.
— Все дары, подаренные нами, никуда не пропадают со смертью, — важно заявила королева. — Ливнасы прячут их в потаенных местах, а потомки их должны отыскать.
— Зачем такие сложности? — Гомза невольно вспылил. — Не проще было бы передать из рук в руки?
— Тогда дар потеряет свою силу, — спокойно заявил король, подняв указательный палец.
— Значит… у меня в моем дубе… — Гомза от растерянности запнулся.
Королева, улыбнувшись, кивнула.
— Вот ты все сам и понял, маленький ливнас.
— А это правда, что здесь у вас есть большой сад, где вечное лето?
Эмирамиль засмеялась.
— Теплый сад? Это, скорее, у холмовиков… Что в моих владениях, ты уже повидал. У меня даже летом прохладно, — добавила она, повернув голову в сторону окна. — Вот что, ливнас, — добавила она, подытоживая разговор, — я дам тебе золотой желудь, и ты сможешь приехать ко мне, если будет совсем плохо.
Совсем плохо? Разве может быть хуже, чем сейчас? Здесь, вдали от дома, он понял, как дорог ему милый лес, родное дерево, мамин травяной чай! Что может с этим сравниться? Гомза вспомнил про тыквенное семечко в кармане, зажал в ладошке холодный золотой желудь и, развернувшись, сначала пошел, а потом побежал из зала.
ДОРОГА ДОМОЙ
Сани, запряженные тройкой лошадей, скользили по горному серпантину вниз. Гомза с Греллем возвращались домой. Бубенчики на лошадях весело звенели, повторяя веселый звон в душе мальчика — он возвращался ДОМОЙ. Внизу, под горной грядой, простирался заснеженный Сгинь-лес, серый и безжизненный. Гомза прижался поближе к Греллю, ставшему таким родным за время его путешествия.
— Я, знаешь, о чем подумал, — Гомза пристально посмотрел на Грелля. — Оказывается в жизни, то, что кажется красивым — может быть смертельным для тебя, а что пугает — является для тебя спасением. Все наоборот!
В глазах Грелля мелькнули веселые искорки.
Вдруг кучер остановил лошадей и подошел к краю дороги, всматриваясь в заснеженную пропасть.
— Что случилось? — Грелль вылез из саней и подошел к кучеру.
Тот молча махнул рукой вниз и Грелль увидел внизу, на самом дне пропасти, у мелкой извилистой речушки, перевернутую карету.
— Это карета из вашего леса, — сказал кучер, шмыгнув носом. — И, видать, давненько там валяется, больше недели.
— Может, там помощь нужна кому-нибудь, — Гомза всматривался в снежную пропасть, разглядывая карету, на дверцах которой пестрел герб общественных фондов.
Кучер усмехнулся.
— С такой верхотуры свалиться! Там помощь уже никому не нужна. Кто ж по такой погоде на колесах ездит? Не мудрено, что в сторону повело на подъеме.
— Так у нас там сейчас снега нет, — сказал Грелль. — Как бы сани проехали?
Кучер только пожал плечами.
— Стало быть, дома сидеть надо было, а не соваться без нужды в горы, — он покачал головой и, кряхтя, пошел к саням.
Грелль посмотрел на Гомзу.
— Ты понимаешь, что в этой карете поехала бы Фло, если бы нашла шкатулку? — серьезно спросил он.
Гомзу обдало ледяным холодом.
— Понимаю, — только и смог вымолвить он.
Больше за время пути он не произнес ни слова, потрясенный увиденным.
Когда сани проехали Сгинь-лес, снег почти кончился. Кучер остановил лошадей.
— Ну, — сказал он, повернувшись к пассажирам, — вам, стало быть, дальше самим топать! Ваш лес уже рядом совсем. Бывайте здоровы!
Впереди простиралась широкая равнина, в конце которой виднелся их родной лес.
— Ну, дружок, мы почти дома! — Грелль шумно вдохнул прохладный воздух. — Силенки-то есть?
Гомза кивнул головой и, взяв Грелля за руку, пошел в сторону зеленеющего леса.
Глава 8. Сокровища предков
СОКРОВИЩА ПРЕДКОВ
Гомза лежал в кровати, натянув одеяло почти до подбородка. Он бросил взгляд в окно. Уже наверняка полдень, мама, скорее всего пошла навестить родственников.
Он обвел взглядом комнату. Надо же, он на все смотрит совсем другими глазами! Вот альбомы с открытками. Гомза протянул руку и взял верхний альбом из высокой стопки. Он безразлично пролистал страницы, в которых весело мелькали пестрые открытки. Детские забавы, нужно их подарить Шиме. Плакат Гнилого ореха'. Совсем недавно они были его кумирами. Теперь Гомза в этом был уже не уверен. Солдатики на подоконнике. Гомза резко встал с кровати и подошел к своей коллекции. Взял в руки фигурку пучеглазого ефрейтора с поднятой шашкой в руке.
'Ему предстоит бой с противником', - с уважением подумал мальчик и аккуратно поставил фигурку обратно.
Гомза подошел к висящему на стене зеркалу и внимательно посмотрел на свое отражение. Вроде бы то же самое лицо, разве что взгляд стал серьезней. А ему кажется, что ему не тринадцать лет, а лет сто.
Сокровища предков! Где их искать? Он побежал в кабинет. Заглянул в камин, поковырялся в золе, перелистал штук тридцать книг, осмотрел рабочий стол отца, простучал стены — ничего! Оставив кабинет в разгромленном виде, сердясь на себя за беспомощность, он полез на верхний ярус дуба, там, где они с отцом по вечерам сидели.
Телескоп грустно стоял без дела.
— Эх! Несладко тебе теперь! — обратился к нему Гомза. — Все про тебя забыли!
Он навел резкость и стал осматривать окрестности.
Роффи! Идет с мольбертом на плече в сторону гор. Он повернул телескоп в другую сторону. Центральная тропа. Локуста ругается с Шишелом.
