Иглы мглы

В тулупе, треух под рукой,
обиды — моя камарилья…
И друга терзать: 'Дорогой,
что делала? Как говорила?'
Мне копии жалкий мираж,
как жажда — в пустыне колодца.
На дню раз по пять умирать
твой голос внутри отзовется.
Бессмысленно вызвать врача.
В домашней аптечке не ройтесь.
Любовь продолжает кричать
кровинкою каждой в аорте.

23 — 24.05.1966

* * *

Я благодарен памяти своей:
она тебя — как карту — сохранила.
Пески загара различу на ней
и жилку на руке — подобье Нила.
Америку открою и Тибет…
Но страсть географа едва ли б бередила,
когда б так просто мог приёти к тебе,
как ты ко мне сегодня приходила.

27.09.1966

* * *

Удивительное дело,
завелась такая блажь;
и шумела, и горела,
и как нитка не рвалась.
Захотелось, вот ведь чудо,
не кино в субботний день;
захотелось встретить губы
незнакомые совсем.
Чтобы дрогнула улыбка,
как задетая вода,
не пропала, а впиталась
навсегда углами рта.
Чтобы помнилось зимою,
летом, осенью, весной,
что столкнулся ты с самою
вечной женской Красотой.
И устав от дел служебных,
ты б соседу говорил
о лице ее волшебном
без румян и без белил.

1.07.1967

МАНОН

И жадные очи, и губы
тугие, и крылья бровей…
И горе — на убыль, на убыль,
и в горле поет соловей!
И в сердце сладчайшая мука,
и дрожь в ослабевших руках,
и легче лебяжьего пуха
летишь в недоступных веках!
Не ты ли была фавориткой,
не ты ль называлась Манон,
и плакал с моею улыбкой
Грие в час твоих похорон?!
О, женщина! Времени арфа
запомнила страсти этюд!
И кисти тяжелого шарфа
сегодня, как колокол, бьют,
когда ты спешишь на свиданье,
которому нету конца…
И вечное длится сиянье
До боли родного лица.

11.06.1969

Из книги '30 СТИХОТВОРЕНИЙ'

(Филадельфия, 1996)

ПЕРЕД КАРТИНОЙ П. ФЕДОТОВА

Когда на погонные метры
художник растратит талант,
фальшивы его позументы
и жалок сиятельный кант.
Но если в согласье с натурой
он в малом большое явил,
останется — миниатюрой
в разряде немногих светил.