Иглы мглы

Зато, безусловно, погода
являет условность победы'.

17.08

* * *

Я альманах прочитал, где по белому черным;
водонепроницаемым стал и огнеупорным,
стал безразмернорезиноподобнотягучим,
глухонемым растворимолетучим созвучьем,
жестов сплетеньем и взглядов косых переплеском,
странноокруглым и к прежним обрезкам довеском;
в зеркало глянул: остался ль пытливоупорным,
и обнаружил, что там не по белому черным
фразы спрессованы, куце, темно, неумело,
наоборот прочитал я: по черному белым.
Жизнь моя долгая, беленький наоборотыш,
черные дни пробежали, уже не воротишь;
что ж я, как бусы, нанизывал белые буквы,
переводя Харта Крейна, подумав про Бруклин,
вызубрил 'Бруклинский мост' поперек, да и вдоль я;
вот она — нега поэта, читателя доля,
выигрыш в странноприимной ночной лотерее,
где все доступно охальнику и ротозею,
где каждый миг драгоценным рассыплется прахом,
где прошлым дням помахал я чужим альманахом.

18.08.

ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ

Жалуясь, чуть ли не плача,
выронив песенный звук,
коршуны кружат над дачей,
чертят бессмысленный круг.
Тут же подумалось, кстати,
небо недаром светло
мать обучает дитятю,
ставит его на крыло.
Крупная хищная птица
с клювом, подобным копью,
нежностью просто сочится,
плещет заботу свою.
Слушая песню свободы,
вдруг понимаешь ясней
грубую правду природы,
строгую жизнь вне людей.
Тягостней будет и горше,
если душа не споет,
если не выполнит коршун
предназначенье свое.

25.08

* * *

Не могу унять сердцебиенье.
Заклинаю сердце: светом брызнь!
Умираю каждое мгновенье,
все короче будущая жизнь.
Что с того, что прошлая — длиннее!
Мне уже, конечно, не успеть
вырастить дубовую аллею
и на Марсе марсианам спеть.
Дай-то Бог издать 3 тома прозы,
однотомник избранных стихов;
если на бумагу целлюлозы
хватит, я на большее готов.
Я готов прожить годков 140,
не болея, киберчеловек,
ежедневно схватываясь в спорах,
никогда не посещать аптек.
Жизнь моя, шальная вспышка света,
сзади мрак и темень впереди,
то ль планета, то ли же комета,
финишная лента на груди.

09.09.

* * *

Утром выедешь рано, и это — разврат
досыпать на сиденье с несвежей салфеткой,
а когда ты поедешь под вечер назад,
остановки стреляют пружинною веткой.
Норовят (ненароком?) стегнуть по глазам
оголенной, как провод, изогнутой вицей,
между тем, несмотря на такой тарарам,
молодая соседка зачиталась Улицкой.
А глаза у нее, что в крутом кипятке
закружилась случайно упавшая льдинка,
как бы близко не сел, все равно вдалеке
ты, милок, и не надо гундеть без запинки.
Перестукивать будет на стыках состав,