Иглы мглы

И нет преступнее греха,
чем суесловные порывы.
Но не бывает нем поэт,
пока сердца для чести живы.
И нарушается запрет,
и тленны рыцари наживы.
И вновь, связуя времена,
сквозь Арзамас автобус катит…
Дорога к Пушкину длинна.
Всей жизни, может быть, не хватит.

1978 — 1979

ПОЭТ

Неясно над Пушкиным небо.
Опять фонари не горят.
И словно в бездонные недра
шел металлический взгляд.
Но скажешь ли, что безучастен
сейчас он к стихии людской:
вне споров, удач и несчастий
навек вознесен над толпой?!
Затем ли все шире дорога
к нему; и по ней мы идем;
что скрыта живая тревога
за этим обветренным лбом?
В любую эпоху и эру
поэт не боится свинца.
К барьеру, к барьеру, к барьеру
доносчика и подлеца!
Пока не окончена дума.
Пока еще тесно в груди…
И вечности черное дуло,
как слава, еще впереди!

17.02.74

* * *

Лежит раскрытая тетрадь.
Текут стихи простым размером.
Как просто взять и написать:
'я знаю, жребий мой измерен…'
За веком пролетает век.
Но столько Правды было в этом,
что повторяет человек
произнесенное поэтом!

9.04.66

НА БЕГУ

Было холодно. Я без пальто
поспешал вдоль чугунной ограды;
да и что изменяет порядок,
если жизнь, словно цирк шапито,
сквозняку изначально подвластна
(рвется запросто жесткий брезент);
это в юности — приз и презент;
тряска — чем не лекарство и ласка.
Было холодно не оттого,
Что бежал одинокий и сирый
дух боялся словесных усилий
непременно представить его
в виде куце подстриженных строчек,
перевязанных бантиком рифм…
Пусть браним мы себя и корим,
но еще неприглядней подстрочник.
И в ознобе тревоги слепой
я пиджак запахнул потеплее.
Продолжайся и длись, эпопея.
Если певчий, то мерзни и пой!

12.05.74

СНЕГИРЕК

Снегирек, снегирек,
свой подай голосок!
Снегирек посажен в клетку.
Красногрудый снегирек…
Прыгает он редко-редко.
Тихо в уголок залег.
Он пшено не клюет.
На рябину не глядит.
Звонких песен не поет.
Встрепенется и молчит.
Неприступна клетки дверь.
Каково ему теперь?
Объяснили мне, сказали
очень простенько:
был он куплен на вокзале
дальним родственником.
О, веселье появленья