Итак, Военный совет должен был избрать преемника Деникину. Сам Антон Иванович приказал включить в него «находившихся не у дел, известных мне претендентов на власть и наиболее активных представителей оппозиции. В состав совета должны были войти: командиры Добровольческого (Кутепов) и Крымского (Слащёв) корпусов и их начальники дивизий. Из числа командиров бригад и полков – половина (от Крымского корпуса в силу боевой обстановки норма может быть меньше). Должны прибыть также: коменданты крепостей, командующий флотом, его начальник штаба, начальники морских управлений, четыре старших строевых начальника флота. От Донского корпуса – генералы Сидорин, Кельчевский и шесть лиц в составе генералов и командиров полков. От штаба главнокомандующего – начальник штаба, дежурный генерал, начальник Военного управления и персонально генералы: Врангель, Богаевский, Улагай, Шиллинг, Покровский, Боровский, Ефимов, Юзефович и Топорков».[69]
Однако Врангель сам подобрал себе выборщиков:
«Генерал Драгомиров со мной охотно согласился. Мы тут же по списку наметили состав этих лиц: председатель – генерал от кавалерии Драгомиров, командующий флотом вице-адмирал Герасимов, Донской атаман генерал-лейтенант Богаевский, командующий Донской армией генерал-лейтенант Сидорин, начальник его штаба генерал-лейтенант Келчевский, начальник военного управления генерал-лейтенант Вязьмитинов, комендант Севастопольской крепости генерал-лейтенант Турбин, генерал-лейтенанты: Шатилов, Боровский, Покровский, Юзефович, Шиллинг, Кутепов, Улагай, Ефимов, Стогов, Топорков, начальник штаба Главнокомандующего генерал-майор Махров, начальник штаба командующего флотом контр-адмирал Евдокимов и я».
Любопытно, что барон двумя строками ранее в «Записках» проговорился: «Фронт удерживался частями генерала Слащёва, сведенными в Крымский корпус».
Итак, один Слащёв держит фронт с большевиками, остальные генералы заняты болтовней и интригами. И его-то Врангель исключает из списка участников, составленного по приказу Деникина. Замечу, что Деникин пока еще Главнокомандующий белой армией. Как мы помним, Слащёв до сих пор был ревностным сторонником Врангеля.
Увы, все дело в безумном честолюбии барона. Плевать на бедственное положение армии, но терпеть рядом самого талантливого генерала Белого движения он не будет.
На Совете барон заявил: «…я лично не представляю себе возможным для нового Главнокомандующего обещать победоносный выход из положения. Самое большее, что можно от него требовать – это сохранить честь вверенного армии русского знамени. Конечно, общая обстановка мне менее знакома, чем всем присутствующим, а потому я, быть может, преувеличиваю безвыходность нашего положения. Я считаю совершенно необходимым ныне же выяснить этот вопрос.
Все молчали.
Наконец, генерал Махров стал говорить о том, что как бы безвыходно ни казалось положение, борьбу следует продолжать – “пока у нас есть хоть один шанс из ста, мы не можем сложить оружия”.
– Да, Петр Семенович, это так, – ответил генерал Шатилов, – если бы этот шанс был… Но, по-моему, у противника не девяносто девять шансов, а девяносто девять и девять в периоде…
Генерал Махров не возражал».
Разумеется, что Совет единогласно избрал Врангеля Главнокомандующим.
Любопытно, что сразу после утверждения барон потребовал от собравшихся дать ему подписку в том, что условием принятия им поста Главнокомандующего не будет переход в наступление против большевиков, а только вывод армии с честью из создавшегося тяжелого положения.
Чем же занялся новый Главнокомандующий? Барон немедленно начал допрашивать комфлота адмирала Герасимова:
«На вопрос мой о тоннаже, запасах угля и масла, которыми мы могли бы обеспечить суда, на случай необходимой эвакуации, я получил безнадежно неутешительный ответ. Тоннаж в портах Крыма достаточен, однако ни одно судно выйти в море не может. Не только нет запасов угля и масла, но и на кораблях ни угля, ни масла нет. Даже боевые суда нет возможности освещать электричеством.
– Вы не поверите, – добавил адмирал Герасимов, – нам нечем даже развести пары на буксирах, чтобы вывести суда на рейд. Если, не дай Бог, случится несчастье на фронте, никто не выйдет».
Итак, все генералы и адмиралы с самого начала «врангелевщины» четко понимали – война проиграна, вопрос же в том, сколько они сумеют продержаться. Спору нет, Добровольческая армия в 1918—1919 гг. много раз оказывалась в сложном положении и отступала по суше и по морю, но всегда на территорию бывшей Российской империи, а вот сейчас отступать было некуда.
22 марта (3 апреля) Деникин в Феодосии отдал свой последний приказ:
«Генерал-лейтенант барон Врангель назначается Главнокомандующим Вооруженными Силами на Юге России.
Всем, честно шедшим со мной в тяжелой борьбе, низкий поклон. Господи, дай победу армии, спаси Россию.
Генерал-лейтенант Деникин».
Обратим внимание, Главнокомандующий передавал Врангелю командование армией, но не гражданскую власть на оккупированных территориях.
4 апреля 1920 г. генералы Деникин и Романовский на французском миноносце покинули Феодосию и отправились в Константинополь. Там оба генерала 5 апреля разместились в русском посольстве. В тот же день неизвестный прямо в здании посольства застрелил Романовского. В Древнем Риме, разбирая преступления, прежде всего говорили: «Qui pzodest?» («Кому выгодно?»)
Большевикам убивать опального Романовского было ни к чему, их вполне устраивала грызня в лагере белых. Нетрудно догадаться, что это преступление было на руку лишь одному барону Врангелю.
Вполне возможно, что помимо устранения конкурента барон решил напугать «деда» и его семью. Во всяком случае, в тот же вечер Деникин с семьей немедленно покинул посольство и укрылся на английском госпитальном судне. А 6 апреля Деникин и его семья на дредноуте «Мальборо» отправились в Англию.
Глава 12
Крымские реформы Врангеля
Свой приход к власти Врангель, как и положено, отметил грандиозным молебном и военным парадом. Утром 25 марта (5 апреля) в Севастополе прошел крестный ход, направлявшийся на площадь Нахимова. У памятника Нахимову установили аналой, рядом с которым стояли Врангель, несколько генералов и члены английской и французской миссий. После молебна состоялся парад частей Добровольческой армии.
Врангель писал:
«В Крым переброшено было, включая тыл, около двадцати пяти тысяч добровольцев и до десяти тысяч донцов. Последние прибыли без лошадей и без оружия. Даже большая часть винтовок была при посадке брошена. Казачьи полки были совершенно деморализованы».
Тут я отвлекусь и напомню читателям о современных либералах-образованцах, которые утверждают, что после эвакуации врангелевских войск в ноябре 1920 г. из Крыма красные расстреляли 50, 100 и даже 150 тысяч белых офицеров. Это после потерь за 9 месяцев боев и минус эвакуация. Что-то не ладится с арифметикой у господ образованцев.
28 апреля Врангель «сменил вывеску»: название Добровольческая армия было заменено на Русская армия. Для этого у барона должны были быть серьезные основания. Ведь большинство белых офицеров гордилось прежним названием. О «ледовом походе» Добровольческой армии ходили легенды. Увы, Добрармия запятнала себя грабежами и разбоями. Это говорю не я, об этом многократно писал «деду» сам барон. Наконец, уже весной – летом 1919 г. армия Деникина перестала быть добровольной. Туда насильно мобилизовывали крестьян, обывателей и даже пленных красноармейцев. И Врангель идет по традиционному пути – меняет вывеску. В России стало традицией, когда какая-то группа людей становится крайне непопулярной в народе, ей срочно по-дыскивают новое название. Пример: женщин, родивших без брака, в дореволюционной России называли девицами, большевики сменили вывеску на «матери-одиночки», вскоре и это название стало непопулярным и его в 70х годах заменили на «одинокие мамы», а затем – на «неполные семьи». Аналогично менялись названия у педерастов: сначала гомосексуалисты, потом – геи, затем – лица с нетрадиционной сексуальной ориентацией.
