Улица, на которой стоял девчонкин дом, протянулась длинной прямой линией вдоль речки. Остальные дома стояли вразброд - один здесь, другой там, третий совсем в стороне. Но все, как один, смотрели в сторону речки. А за речкой, на другом берегу, зеленели сады. Слева был лес, позади тоже лес и дорога, по которой пришла сюда Дина. И бугор. Тот самый, с обелиском.
- Идем, - сказала девчонка, взяла Дину за руку и потащила ее через палисадник к высокому крыльцу дома, - идем в избу. Мамы у нас дома нет: она в район за лекарствами поехала. Я Сашке про тебя скажу. Она с девочками на яблоках, в саду, а у меня нарыв...
Внутри изба была похожа на городскую квартиру. В соседней с кухней комнате - красивые гардины на окнах, диван, шкаф с книгами. Только кухня не была похожа на городскую: в углу большая русская печь, возле нее длинная лавка, на которой в ряд выстроились ведра с водой, другая лавка покороче и поуже первой. На столе паслась курица, залетевшая в кухню через открытое окно.
- Кш-кш, - возмутилась девчонка и, прыгая на одной ноге, принялась ловить курицу. Курица закудахтала и вылетела в палисадник.
Девчонка провела Дину в комнату, подтолкнула ее к дивану и сказала:
- Садись.
Потом она, прихрамывая, ушла в кухню. Там принялась возиться у печки. Через несколько минут она принесла и поставила на чистую скатерть перед Диной тарелку с разогретыми блинами.
- Ешь. А я за Сашкой схожу. Я ее притащу. А она папу притащит. Он на работе, но она его притащит. Раз отец твой тут вместе с ним воевал, он всех на ноги поднимет. Все узнает. Уж ты не беспокойся!
- Как тебя зовут? - спросила Дина.
- Маринка! - уже из сеней звонко ответила девчонка.
Она ушла, и в доме сразу стало тихо. Только тикал будильник на столе в кухне. В окно был виден кусок палисадника.
В палисаднике у ограды - высокие кусты с розовыми, похожими на шиповник цветами. За палисадником - деревенская улица, та самая, по которой Дина и Маринка подошли к дому. Внезапно за окном, в палисаднике, раздался отчаянный вопль. Дина вздрогнула от неожиданности, вскочила и, чуть не опрокинув по дороге табуретку, ринулась к двери кому-то на помощь.
По палисаднику, отчаянно хромая и не переставая ни на секунду вопить, металась Маринка. А за ней бегала девчонка лет тринадцати с пушистыми растрепанными косами. В руке она держала ремень - толстый, с пряжкой - и изо всех сил хлестала им Маринку, если та не успевала увернуться.
Дина негодующе вскрикнула и бросилась наперерез девчонке.
Та остановилась.
- Ты кто? - спросила она, гневно приподняв брови, и стала накручивать на руку ремень.
У нее были красивые большие глаза под темными бровями, плотные тонкие губы и высокий выпуклый лоб, туго обтянутый смуглой кожей.
- Я ее к нам в гости привела! - захныкала за Дининой спиной Маринка. - У нее отец в отряде воевал! А ты дерешься!
- Да? - недоверчиво спросила девчонка и оглядела Дину с ног до головы, продолжая накручивать ремень на руку. - И как же звали твоего отца?
- Чижиков, - сухо ответила ей Дина, - его зовут Иван Чижиков.
- Чижиков? - переспросила девчонка. - Чижиков? Не было такого в отряде.
- Был!.. - крикнула Дина и шагнула к девчонке.
Та изумленно взмахнула ресницами, но не отступила.
- Был! - снова крикнула Дина.
- Не было, - упрямо повторила девчонка и снова не отступила.
- Много ты знаешь!
- Много.
- Тебя никто не спрашивает! Поняла? Тебя это не касается! Тебя ничего не касается! - выкрикнула Дина.
- Ладно, - сказала девчонка враждебно.
Она накрутила ремень до самой пряжки на руку, повернулась, чуть не хлестнув Дину по лицу концами растрепанных кос, и направилась к калитке.
- За папкой пошла, - шепотом сказала Маринка. - Он занят, он на работе, но она его приведет. Уж она такая.
- За что она тебя так? - все еще негодуя, спросила Дина.
Маринка потрогала больную ногу за колено и вздохнула:
- Сашка меня только за дело лупит.
Они вернулись в дом. В кухне на столе отчаянно заливался, трещал будильник.
- Ну хватит, хватит! - махнула на него рукой Маринка.
И когда будильник умолк, выдохся, она подошла и снова завела бой до отказа.
- Зачем?
- Чтоб напоминал.
- О чем?
- Ну вообще, чтобы напоминал. Ну, я пойду.
- Куда?
- А Сашку искать.
- Как же я тут опять одна?
- Ну и что? - пожала плечами Маринка и ушла.
Дина села в комнате на диван.
В доме было тихо. Только по-прежнему громко тикал будильник на столе в кухне.
'И-и-и!' - запела вдруг за окном какая-то птица. Может, соловей?
Где-то на окраине села пыхтел трактор, потом под самыми окнами заскрипели колеса телеги.
И Дина вдруг затосковала. Не по дому, не по матери, не по Андрею. Затосковала она вдруг по ненавистной Брыковке, где нет настоящего леса и никогда не поют почему-то соловьи. Только квакают грязно-зеленые лягушки, выпрыгивая на берег из маленького пруда-болотца, что за огородами. Дина бегала к нему по узкой тропинке, меж зарослей жгучей крапивы и высокой густой полыни, поджимая пальцы на босых ногах, чтобы не обжечь их о горячую землю. Там не было леса, была лишь маленькая роща, где из- под прошлогодних листьев высовывались большие зеленые ладони ландышей. Они уже успевали отцвести к приезду Дины.
'И-и-и!' - не унималась за окном птица.
И трактор не унимался. И телега почему-то все скрипела и скрипела, словно никак не могла сдвинуться с места.
Дина встала и подошла к окну.
Высоко на ветке дерева сидел скворец и, широко раскрыв клюв, издавал звуки, похожие на скрип, совсем как плохо смазанное колесо.
- Эх, ты! - отругала его Дина. - Спел бы лучше что-нибудь.
'И-и-и!' - спел скворец, посмотрел на Дину и вдруг совсем по-кошачьи мяукнул.
Дина рассмеялась, и на душе у нее снова стало спокойно. Она отошла от окна, села на диван, даже покачалась немного на тугих диванных пружинах. Сейчас придет Маринкин отец и расскажет ей про Ивана Чижикова. А потом придется ехать в Брыковку! Никуда от этой Брыковки не денешься!
И от Лельки никуда не денешься. Хороший человек Лелька! Жалко, забыла спросить, как это она умудрилась запихать огурец в бутылку...
Уже погасло небо, и умолк скворец, трактор перестал тарахтеть, и розовые цветы стали казаться белыми на фоне темной ограды палисадника, когда вернулись Маринка и Саша. Отца с ними не было.
Саша прошла прямо из сеней в чулан и завозилась там, загремела лоханками, ведрами. А Маринка, подойдя к Дине, виновато сказала:
- Он не придет сегодня. У него дела. Он взял сумасшедшего Барбансона и уехал.
- Какого Барбансона?
- Барбансона. Из конюшни. Запряг и поехал. У него сроду дела...
