– Кто это пойдет? – Мужик сделал шаг вперед, угрожающе сжав огромные кулаки.
– Работа есть. – Не меняя позы проговорил Савелий. Мужик резко разжал кулачищи и на его лице появилась широкая простодушная улыбка:
– А то Зуй мне сказал, что кто-то пришел ко мне на разборки… А ты – работа! Работа – это хорошо!.. Я сильный! Хошь подкову разогну?
– Кончай хвалиться, Деревня! – Показался из-за его спины Зуй, – Для его работы сила не нужна.
– Отвали! – Рыкнул Деревня, схватив Зуя за голову и отбросив вглубь помещения, – Я сам говорить буду!
– Мне нужны трое. Зуй тоже.
– Да я один за троих могу! – Потряс перед собой руками мужик.
– Я сказал – трое! – Холодно повторил Бешеный и Деревня сдался, пожав широкими плечами.
– А женский пол тебе как? Иль брезгуешь? – Протиснувшись между бомжей, к Савелию направилась та самая баба, которая глазела на него:
– Я дешево возьму! Дешевле, чем эти обалдуи. А, красавчик? Ну, давай, решайся! С каждым словом женщина подходила все ближе, пока не оказалось лицом к лицу с Бешеным. Но же равнодушно смотрел, как она подходит, но, когда бомжиха потянулась к нему своей заскорузлой рукой, Савелий не вытерпел. Он резко оттолкнул женщину, она оступилась и упала затылком на крупную щебенку. Раздался тихий хруст, бродяжка дернулась всем телом и затихла. Из уголка ее рта показался тоненький кровавый язычок.
– Пойдем! – Резко приказал Говорков.
– Куда? – Бухнул Деревня.
– В подвал к Стопарю. Вперед! Зуй, Деревня и еще один мужик, имя которого так никто и не сказал, вышли с чердака и направились в подвал на Ново– Басманной. Бешеный шествовал в десятке метров за ними. Бомж Коля, которого Тихон попросил вывесить сигнал, наконец понял, что это надо бы сделать. Он сорвал с неподвижного тела Любки кусок ее тряпья, привязал к валявшейся палке и выставил условный сигнал в окошко. Добравшись до жилища Стопаря, бомжи зажгли свет и через пару минут к ним присоединился Бешеный. Он извлек для каждого по бутылке водки «Распутин». Мужики сидели на лежанках, Савелий же, опасаясь измараться, стоял, возвышаясь над ними. В нескольких словах Савелий рассказал о существе дела, приврав, что работает на органы федеральной разведки. Распределил между бродягами станции метро и условился о времени и месте встречи.
– Если кто опоздает или будет в дугаря – собственноручно шею сверну! Деревня на эти слова презрительно фыркнул. Говорков решил, что для увеличения авторитета неплохо было бы проучить немытую деревенщину. Но мужик вовремя осознал опасность и примирительно пробурчал:
– Мы ж, это, сознательные, хоть и живем как свиньи в болоте… Бродяги громко расхохотались, а когда смех угомонился, Бешеный вдруг понял, что в проеме, ведущем в соседнее помещение кто-то стоит.
XXX. БОЙ С БЕШЕНЫМ.
Теперь действовать следовало в наивысшей степени аккуратно. Поднявшись к чердачной двери, Тихон прильнул к одной из щелей. Помещение чердака было пусто. Медленно, чтобы не скрипнули петли, Коростылев открыл дверь и, осторожно ступая по гравию, направился к бомжатнику. Так, крадучись, он преодолел большую часть пути, когда наткнулся на лежащее тело. Любка лежала, спокойно распластавшись на камнях. В первый момент Шрам подумал, что она спит, но потом взгляд заметил темную полоску, тянущуюся из уголка женского рта. Еще не успевшую свернуться струйку крови. Нагнувшись, Тихон прикоснулся к ее шее. Тело женщины уже остывало, но было пока еще довольно теплым. Теперь уже не таясь, Бешеный вряд ли остался бы поблизости трупа, Коростылев быстро прошел к бомжатнику и распахнул дверь. Там опять пили. Шрам как раз застал момент, когда его осведомитель Коля, поднес к губам бутылку «Пшеничной». Увидев Тихона, бомж чуть не поперхнулся, но сделал-таки несколько глотков и, передав водку соседу, пошатываясь направился к Коростылеву.
– Кто ее? – Спросил Тихон, кивком указав на мертвое тело.
– А-а-а, – Коля поморщился, – Мы ее ночью унесем…
– Я спросил «кто»?! – Стальным голосом проговорил Шрам.
– Да Бешеный! Кто же еще?
– Как это произошло? И где он теперь?
– Как? Да просто… – Глаза бомжа постоянно находились в движении, но на Тихона он старался не смотреть:
– Пришел этот хмырь. Стал народ собирать, а Любка возьми да и привяжись, я, грит, чем мужиков хуже? А Бешеный ее как толкнет!.. Она и грохнулась. Мы ее ночью куда-нибудь вынесем. Пусть менты находят…
– Куда пошел Бешеный? – Грозно повторил свой вопрос Коростылев. Коля вздохнул, и Шрам наконец поймал взгляд голубых глаз.
– Они к Стопарю в подвал направлялись… Не отвечая, Тихон повернулся и почти побежал к выходу.
– Стой! – Закричал ему вслед бродяга:
– Там вход в атомку! Там лабиринт! Заблудишься! Но Шрам уже хлопнул дверью, и его шаги загромыхали по лестнице. Коля пожал плечами и вернулся к бомжам. Преодолев всю дорогу до подвала Стопаря быстрым шагом, перед входом в подъезд Коростылев остановился. Минуты ему хватило чтобы выровнять дыхание и обрести боевой настрой. После этого, сняв пистолет с предохранителя, на расслабленных ногах, Тихон начал спускаться в темноту. Теперь у него в кармане был и фонарик, но свет мог выдать приближение чужака, и Коростылев не стал его пока зажигать. Оказавшись в подвальном коридоре, Шрам сразу уловил невнятные голоса, слышавшиеся откуда-то справа. Через несколько шагов, после поворота, впереди замаячили отблески света. Бесшумно прокравшись к его источнику, Коростылев стал свидетелем сцены вербовки. Бешеный расхаживал по небольшому свободному пятачку, а вокруг него сидели трое бомжей и слушали пургу, которую нес бандит. Тихон с удивлением узнал, что Говорков оказывается работает на Российскую разведку, и эти бомжи должны доставить его связным ценные посылки.
