– Так он еще и угрожает?! Да я!..
– Загибается он там! – Крикнул Коростылев, – Пока ты тут на воле шнягу варишь, кентяра там твой кровью харкает! А ты, козел, пальцем для него шевельнуть не хочешь! Ну и обширяйся! Чтоб тебе передоз сделать! Резко встав, опрокинув при том стул, Тихон сделал было шаг к выходу, но Шира подскочил к нему и ухватил за рукав:
– Да не кипятись, ты! Ишь, разошелся! Постой, давай спокойно побазарим!… Подняв стул, Коростылев вновь на него уселся и услышал приторный голос Василия:
– Может вмажешься?..
– Сам ширяй свое варево! Я там с Брылем в одной семейке жил. Знаешь, где его работать поставили? Нет? На ящики. Стружки в воздухе, в глаза-рот лезут. Дышать нечем. А ты – стучи молотком. И норму давай. А знаешь, какая норма? Лучше тебе и не знать! Не поверишь!.. А ты тут!.. Внезапно в дверях кухни появился парень, похожий на трехстворчатый шкаф, разве что без зеркала посредине. Он сурово посмотрел на Тихона и шепотом произнес:
– Чего он шумит? Весь кайф ломает… Может его того…
– Не надо! – Подскочил к парню Шира и стал настойчиво выпихивать его из кухни:
– Он свой. Только горячий. Откинулся недавно…
– А-а-а… – Прошелестел шкаф и на цыпочках удалился.
– Ладно, – Василий резко сжал кулак, – Попробуем помочь… Да, а звать-то тебя как, кентяра?..
– Можно Карасем. – Ответил Тихон.
XXXIX. МЕХА.
То дело, в которое Шира мог пристроить Тихона по протекции Брыля, оказалось банальной торговлей наркотиками. Отказаться так, чтобы не возбудить при этом подозрения, Коростылев не мог, и поэтому ему пришлось, не говоря пока ни «да «ни «нет», слушать Василия, посвящавшего его в этот бизнес. Поскольку Тихон работал в отделе, который не занимался наркотиками, эти сведения оказались достаточно интересными. Он узнал всю схему поставок опийного сырья в Москву, начиная от Таджикских и Казахстанских маковых плантаций и кончая способами извлечения наркотика из растений. Но ни одного конкретного имени или места пока что названо не было. Все просвещение ограничивалось лишь теорией. Все те два дня, пока Коростылев жил у Ширы, тот исподволь приглядывался к новому знакомому. Пару раз Василий предлагал Тихону отведать своего варева, но получив решительный отказ не расстраивался, говоря:
– Это ты правильно. Не резон торговцу сидеть на этой дряни. Сам же Шира наркотик тоже не употреблял, с гордостью рассказывая о своей опийной эпопее, как попробовал, как торчал несколько лет, как спрыгнул с иглы.
– Если попробуешь ширнуться – ни что потом тебя не остановит. – Вещал Шира. – Не у всякого воли достанет, чтоб быть рядом с кайфом и не втрескаться. А втрескался – ты уже торчок, а не барыга. Все это время Тихон тоже наблюдал за Василием и теми людьми, которые посещали его притон. В основном это были молодые парни, которые расплачивались за укол вещами, золотом, унесенными из дома или украденными, это Ширу не волновало. Но попадались и весьма солидные пассажиры. Эти не довольствовались самодельной «черняжкой», раствором опия, им нужен был ампульный морфин, которым и снабжал их Шира. Как ни странно, Василий действовал так спокойно, будто ему ничто не грозит. И однажды Тихон не выдержал и спросил об этом напрямую. Василий удивленно окинул Коростылева оценивающим взглядом и проговорил:
– Да ты въезжаешь быстрее, чем я думал… И, после секундной паузы добавил:
– Ежели ты такой умный – пораскинь-ка мозгами. Допрешь может. Коростылев мозгами уже раскидывал и выдал теорию:
– У тебя есть клиенты из партийных или из органов. Шира отшатнулся от Тихона, как от кредитора:
– С тобой опасно иметь дело… А ты, Карась, сам-то не из этих? А? Уж больно ты спокоен для сидевшего… Коростылев спокойно ухмыльнулся:
– На нервишки никогда не жаловался, в коммунисты не лез, а от органов держался подальше… Пока они не захомутали. Содержатель притона недоверчиво покачал головой, но промолчал. Тихон понял, что надо срочно восстанавливать кредит доверия, и случай подвернулся этим же вечером. Пара наркоманов принесла вместо денег какую-то бижутерию и попыталась втюхать ее за золото. Когда Шира заявил, что принесенное ничего не стоит, парни разбушевались, и быть бы Василию битым, если бы не вмешался Коростылев. Он парой ударов отключил наркоманов, выволок на лестницу и вышвырнул из подъезда. Шира, наблюдавший за боем, после возвращения Тихона облегченно вздохнул:
– Так чего ж ты сразу не сказал, что каратист?
– Да как-то повода не было… – Потупился Коростылев.
– А я-то гоняю!.. Ну не может человек так собой владеть! – И вдруг Василий резко сменил тему:
– Пойдешь ко мне в охранники? Видя, что Тихон не отвечает, Шира истрактовал это по– своему:
– Да чего это я? Ты же выше метишь! Конкурентом мне хочешь стать! – И притонодержатель задорно рассмеялся. На следующее утро Шира наконец начал действовать. Он вызвал себе на смену одного из своих помощников, тот остался в квартире, а сам Василий пригласил Тихона прогуляться. На машине Ширы, потрепанном 412-ом «Москвиче», они добрались в район гаражей около Южного Речного порта. Там, остановившись возле одного из боксов, Василий открыл его, преодолев сопротивление зарослей сорняков, и перед Коростылевым открылось помещение заваленное металлическим хламом. Заперев изнутри гаражную дверь, Шира уверенно направился в угол бокса, и там обнаружился люк в подвал. Знаком пригласив Тихона следовать за собой, Василий спустился вниз. Зал, в пару десятков квадратных метров и метра три высотой, оказался завален одинаковыми коробками. На всем здесь лежал толстый слой непотревоженной пыли. Раскупорив одну из коробок, Шира извлек соболиную шкурку, завернутую в целлофан:
– Вот она, Брылевская нычка.
– Ни хрена ж себе, – Присвистнул Коростылев, – Это все меха? – Широким движением руки указал он на коробки.
