СТОРОЖ.
Случилось так, что Семарь-Здрахарь устроился сторожем в какую-то контору. Днем Семарь-Здрахарь хуи валял, за салютом бегал, а ночью варил в этой конторе винт.
И забрел как-то к нему на огонек Навотно Стоечко. Забрел и остался.
А у Семаря-Здрахаря там плитка, койка из трех кресел, ключи ото всех комнат и две банки салюта. Сварили они, вмазались, и напала на Навотно Стоечко поискуха. Всю ночь он шмонал контору. Ни хуя не нашел и поплелся домой.
Вот, собственно, и вся история.
ВОРЫ ПРИХОДА.
Висевший в комнате запах Толутанского бальзама смешался с горьковатой вонью.
– Варить поставили. – С видом знатока произнес Седайко Стюмчик. Он сидел в комнате вместе с Леной Погряззз, травил ей байки, и на нюх определял стадию готовности винта. Винтом занимались Семарь- Здрахарь и Блим Кололей, их приглушенные голоса иногда доносились с кухни.
Лена Погряззз, юная, циничная и наивная одновременно, лишь недавно стала приобщаться к винтовой культуре. До того она дышала всякой гадостью, хавала мерзкие колеса, пока не познала истинное блаженство, которое дает только винт.
– Ты ведь пол года сидишь, не больше? – Спрашивал Седайко Стюмчик, не скрывая своих сексуальных поползновений.
– Восьмой месяц. – Отвечала Лена Погряззз, прекрасно понимая, что от нее, пионерки, хочет проширяный олдовый нарк, и относила это к проявлению его съехавшей крыши.
– Ты и не знаешь, сколько раньше джефа пропало почти впустую! – Прижимал к себе Седайко Стюмчик девочку, методичными поглаживаниями приближаясь к ее пизде.
– Почему впустую? – Спрашивала Лена Погряззз и закладывала ногу на ногу, преграждая путь похотливым пальцам Седайко Стюмчика.
– До 87-го все ведь только мульку ширяли. Знаешь что это такое? – Не отказавшись от первоначальных намерений, Седайко Стюмчик теперь все внимание уделял массажу груди Лены Погряззз.
– Ну откуда ж мне знать? – Лена Погряззз въезжала, что пока они наедине, от Седайко Стюмчика не избавиться и терпела, пытаясь кайфовать, абстрагируясь от личности Седайко Стюмчика и представляя на его месте Семаря-Здрахаря.
– Эх, мулька… – Мечтательно закатил глаза Седайко Стюмчик. – Моя молодость.
Чем она была хороша, ее бодяжить две минуты. А плоха тем, что ее ширять надо было раз в пять больше, чем винта. И джефа уходило тоже в пять раз больше.
Ширнешь ее, покайфуешь часок-другой, и опять догоняться можно. Некоторые в день насколько граммушников чистяка прошмыгивали! Во расход продукта!
Седайко Стюмчик настолько погрузился в воспоминания, что Лена Погряззз приняла его мечтательность за забвение сексуальных поползновений и отодвинулась. Седайко Стюмчик это засек, но вида не подал, он продолжал гнать телегу:
– Но мулька жутко странная штука. Бывает, вмажешь сразу весь пузырь, десять кубов – и хорошо. А бывает, и после пяти передоз катит.
Так торчки чего надумали? Делиться приходом!
Чуешь, передознулся, шибко уж сильно в бошку бьет, кричишь: «Хэнду мне! Поделиться!» И кто-то, еще не ширяный, тебе руку протягивает. Ты за не берешься и перекачиваешь в него лишнее. А он все это чует и тоже кричит: «Приход катит!»
Въезжаешь?
Вот так вот поделишься, и такое взаимопонимание вдруг накатывает! Словно ты и он – один человек. Некоторые девчонки только и ждали, чтобы с ними кто-нибудь приходом поделился. Дырок нет, а кайф есть!
Потом это и на винт перешло. С винта-то передоз круче, и дележка сильнее.
Так что, на будущее, ежели кто с тобой поделиться хочет – бери, не заморачивайся. Знаешь, что такое прикол на приходе? Это святое. Если покатил прикол – его надо исполнить, а то приход обломается, и это на все действие винта перейдет. Вместо крутого кайфа поимеешь крутой облом.
– А что такое прикол?
– Ну, это желание какое-то. – Пояснил Седайко Стюмчик и придвинулся к Лене Погряззз. Обняв ее, он проникновенно продолжил:
– Песенку, там, конкретную послушать. Это называется приходская песенка. Или чтобы его по голове погладили… Много бывает. И разные. Но обламывать нельзя!
В это время воздух наполнился горечью, к которой примешивался слабый химически-сладкий запах.
– Слышишь? – Обрадовался Седайко Стюмчик. – Сварили уже.
Тут же в комнату вошли Блим Кололей и Семарь-Здрахарь, который и нес пузырь свежесваренного винта. Каждый заказал себе дозняк. Подсчитав общее количество квадратов, Семарь-Здрахарь выбрал требуемый объем, отщелочил, и тут же вмазался.
Лена Погряззз внимательно следила за ним, не будет ли у Семаря-Здрахаря какого-нибудь прикола. Но Семарь-Здрахарь как будто был чем-то недоволен. Вскоре он открыл глаза, почесал колено. Взгляд его при этом странно блуждал.
– Как? – Вопросительно кивнул Блим Кололей.
