Сперва ты просто смотрел на нее, взглядом приказывая ей подняться в воздух на метр. Вроде как спичка шевелилась, подергивалась, но подниматься не хотела. Ты концентрировался, напрягался, вкладывал всю, как тебе казалось, волю в приказ деревяшке, но она не слушалась.
Так проходили дни.
Потом ты врубился, что делаешь что-то не так. Не правильно. Но как делать правильно, никто сказать тебе не мог. Поэтому ты бросил пустое глазение и начал экспериментировать со своими оккультными силами.
Спичка лежала перед тобой, а ты подносил к ней указательные пальцы и представлял себе, что между ними натянута нить, которая проходит сквозь спичку по всей ее длине. Очень медленно ты начинал отводить руки. Но спичка не поднималась. Невидимая нить растягивалась под ее весом, и спичка оставалась лежать, как лежала.
Тогда ты придумал нерастяжимую нить.
Но она была такой скользкой, что ты не мог ее удержать в себе. Она выскальзывала из кожи пальцев, а если она была на них намотана, все равно не задерживалась, вытягиваясь соответственно отдалению объекта.
Тебе было по хую, смотрят на тебя, или нет. Ты никогда не думал, как же выглядят твои действия со стороны. Чувак ест глазами спичку. Он подносит к ней руки. Замирает. Отводит. Опять смотрит. И это все сутками! С мелкими перерывами на посрать, поссать, пожрать, ширнуться. Курить приходится, не отходя от спички.
С каждым часом работы твое мастерство совершенствуется. Ты уже четко видишь нити, исходящие из твоих пальцев, видишь, как они входят в спичку, что они делают внутри нее. Множество неудач не обламывают тебя, наоборот, рождают в тебе странную уверенность, что ты все ближе к минуте своего триумфа.
После нескольких недель методика опять изменяется.
Сейчас ты обматываешь нитями спичку, как посылку бечевкой. Ты тщательно вяжешь невидимые остальным узлы, осторожно проверяешь их на прочность, пытаешься приподнять… Но морские узлы развязываются, и спичка вываливается из паутины канатов.
Проходит еще одна неделя. Ты непрерывно торчишь и занимаешься телекинезом. Много раз тебе кажется, что спичка стронулась со своего места и поплыла куда-то вбок. Но каждый раз, приглядевшись внимательнее, ты с огорчением осознаешь, что это была очередная глюка.
Отныне ты носишь с собой квадратик миллиметровки. Спичка занимает на нем свое, строго определенное положение, чтобы ты мог убедиться в реальности ее продвижения.
Но каждый день усилий все сильнее убеждает тебя в тупиковости твоих попыток. Ты понимаешь, что обвязывать спичку – это что-то не то. И ты начинаешь делать гамаки.
Из твоих пальцев выходит множество нитей, они сплетаются, образуя сетку, в центре которой покоится спичка. Ты отводишь руки, но энергетическая авоська растягивается или просто просачивается сквозь дерево, и спичка опять недвижима.
В какой-то из дней она таки страгивается с места. Ее передвижение очень мало, полмиллиметра, но это уже победа!
И ты начинаешь новые эксперименты.
Ты вспоминаешь Уэлса, его кэйворит, вещество, неподверженное гравитации, и теперь пытаешься трансмутировать дерево в этот металл.
Ты отклоняешь лучи земного притяжения.
Ты создаешь в пальцах притягивающую силу, превышающую земную.
Ты делаешь спичку железной, а в руках у тебя сильные электромагниты.
Через пару месяцев спичка надоедает тебе, ты пытаешься поднимать любые предметы, попадающиеся тебе на глаза: шкафы, шприцы, стулья, людей, деревья, машины… Они летают по воздуху, как тебе заблагорассудится. Ты силой мысли поднимаешь и сам себя. Ты летаешь по комнатам и улицам, вызывая зависть и удивление всех встречных.
Ты демонстрируешь это умение знакомым торчкам: из окна одиннадцатого этажа ты делаешь шаг в пространство…
ЭКСПЕРИМЕНТАТОР.
Порох был отбит, высушен и почищен ацетоном. Пришла пора варки винта.
Аптекарем был сегодня Седайко Стюмчек, в комнате его ждало бабье и Блим Кололей. Бабье повизгивало от оголтения и предвкушения знатной ебли, а Блим Кололей тусовался, мешая всем заниматься своими делами.
Уравновесив раздолбанные весы, Седайко Стюмчек отмерял белый сверкающий порошок эфедрина. За этим процессом наблюдал Блим Кололей, стараясь кашлять в противоположную от весов сторону. Блим Кололей всегда кашлял, когда поблизости кем-то другим готовился винт. Это было нервное. Несчастные волокна синапсов и аксонов не выдерживали такой страшной нагрузки. Как!? Варит! И не он!? Не лучший варщик на свете Блим Кололей! И, полностью солидарный со своей нервной системой, Блим Кололей старался, как мог, улучшить условия проведения реакции.
– Стоя по шуйцу от Седайко Стюмчика и стараясь не пихнуть его ненароком под локоть, Блим Кололей полюбопытствовал:
– Сколько выбилось?
– Примерно два.
Бумажку с эфедрином уравновешивала такая же бумажка с двумя копейками. В принципе, Блим Кололей мог бы и сам сообразить, не первый день мажется, но по непонятной даже для него самого причине, он задал этот вопрос вслух.
