Рационализаторские предложения шли на бис, и я получил несколько авторских свидетельств. Все, кто сидел, знают, насколько тяжело переносится воздержание, но у нас были женщины и определенного рода отношения с ними. Ко мне по паспорту моей сестры, в котором попросту переклеивалась фотография, приезжала знакомая девушка восемнадцати лет. Приезжала и мама, любившая во мне свое горе.
Из промышленной зоны в жилую выход был свободным, часто крутили кино.
Все начальство из администрации лагеря сильно и спокойно воровало при полном понимании полковника Дендиберова. Сам он был сторонником здравого, как мне кажется, смысла. Подумать только: у него прекрасная техническая база, есть дешевая высококвалифицированная рабочая сила - относись к ней по-людски и купайся в чинах и деньгах.
А уж умельцев-то по ГУЛАГу хватает! Здесь изготавливались штучные пистолеты-зажигалки из черненой, вороненой стали, которые на воле шли нарасхват. Целые бригады по двадцать-тридцать человек работали день и ночь, чтобы к приезду какой-нибудь бригады инспекторов сделать уникальные по технике исполнения и отделки сувенирные ножи, смастерить картины из тщательно подобранных кусочков шпона. Всевозможные комиссии из всевозможных инстанций гнали всю эту продукцию возами.
И полковник Дендиберов строил свою политику в отношениях с заключенными так: работай хорошо и ты освободишься условно-досрочно. Каждый месяц уходило за зону по тридцать-сорок досрочно освобожденных.
Надолго ли - иной вопрос...
2
Запас не тянет, а запас знаний - тем паче.
Я осваиваю электротехнику и думаю в который раз о своем будущем поприще на воле. Что мы имеем в остатке? Пачка дипломов, припрятанных на черный день, обеспечат мне какое-то количество денег. Железнодорожные билеты формы два для свободного проезда в поездах я сделаю, удостоверение сотрудника милиции - тоже. И что из этого следует? Дерзкими 'разгонами' заниматься хорошо по молодости, когда дерзость поступка сам по себе важна для своеобразной диагностики собственного характера. А насколько эта дерзость истощает душу - снилось ли хоть одному актеру, впавшему в депрессию?
Лицедейство не такая уж безобидная штука, как это может показаться со стороны зрителю или читателю. Ничего порою так не хочется человеку, как побыть самим собой, а точки возврата нет...
Можно заплутать в глухом лесу и звать, аукать, искать, залазить на деревья, пытаться определиться по солнцу. К себе возврата нет. Твой ангел-хранитель запутался в твоих личинах, заплакал, потерявши тебя средь множества лиц, взмахнул крылами и отлетел восвояси... Так я думаю сейчас.
А тогда я имел много свободного времени.
К 'хозяину' был вхож по любым вопросам. Посадили ли работника моего цеха в ШИЗО - иду и говорю, что этот человек ни больше, ни меньше, а лучший фрезеровщик. Того отпускают. Авторитет мой растет, как бройлер.
Надо сказать, что в каждом лагере существует своё 'теневое правительство'. Каждое утро хозяин приходит в зону на планерку, и тут же к нему устремляются бригадиры, нарядчики, мастера, начальники цехов. И кого он к себе приблизит в то утро, кому скажет: 'К ноге!' - тот и фаворит.
Там, на зоне давно отработана управленческая система сдержек и противовесов, как в любом государстве до и после времен Никколо Макиавелли. То приблизит к себе 'хозяин', то удалит от себя, а значит и от кормушки. А продержаться на видном и хлебном месте - это вам не норму ГТО выполнить, поскольку в любом тираническом государстве процветает доносительство и подсиживание. Все, как на воле, только более рельефно. Я знал это. И мы с моим мастером Борисом Ивановичем Стариченко подстраховались - установили подслушивающую аппаратуру в кабинете самого хозяина, когда чинили электроосвещение. Поставили под светильник миниатюрный микрофон и писали всю малину на магнитную пленку. Слышали многое. То, например, как за хорошие деньги покупаются 'помиловки' и освобождения.
На работу приходил позже других и сразу начинал орать на подчиненных по причине того, что станки стоят. Станки запускались, шпинделя крутились. Все. Достаточно. Придет хозяин - станки в строю и пашут. И пять человек, оформленные у меня в цеху только лишь для того, чтобы получать зарплату, следят за тем, чтобы в цеху было спокойно и без кипежа, как на Северном полюсе.
А я иду думать.
3
В глупой жажде реванша, похожего на спортивный, я решил, что когда выйду на свободу, то начну печатать фальшивые железнодорожные билеты и продавать их либо в очередях вокзальных касс, либо через сами эти кассы.
И, находясь за колючей проволокой, я снова создаю целый технический отдел по изготовлению клише железнодорожных билетов. Собираю у 'вольняшек'51 самые разнообразные проездные документы, нахожу фотоаппараты, переснимаю билеты, увеличиваю до нужных размеров. И здесь самое главное сетка. Как с максимальной точностью скопировать ее? И я делаю из пластмассы лекала, беру листы ватмана и черным карандашом вывожу все эти хитросплетения и волнистые линии. У меня получилось. И вскоре было передано на волю.
И вот теперь как бывший работник чугунки я начал продумывать способ внедрения в систему продажи железнодорожных билетов.
Отсидев по двум третям, я освободился и прописался в Конотопе. Здравствуй, мать, - дурак приехал! Но сразу же, едва повидавшись с мамой, поехал к жидам в Киев.
Молодой, энергичный, сильный , я знал, что все мои люди уже на свободе.
Был март 1973 года.
Глава шестнадцатая. На побывку
1
Вышел я с поезда и - на Ратманвскую улицу Киева, на Подоле. Вышел окрыленный, чувствующий себя самым умным и самым хитрым жуликом во всемирной истории. И почти шесть месяцев, до самого третьего ареста, жил в этом счастливом заблуждении.
В Киеве Колю Шмайса - это моя киевская кликуха - уважали.
Встретили меня мои проходимцы энд мошенники, пропели дифирамбы, дали пару тысяч рублей. Пухлыми руками седовласых швейцаров эти деньги распахнули для меня двери всех лучших кабаков Киева. Я бросал букеты цветов к ногам выдающихся певиц из Оперы. Особенно я поклонялся Евгении Мирошниченко. Все масти, все колера, все оттенки шальной жизни - всё закрутилось, зазвенело передо мной, как в цыганской пляске. И так же быстро все это надоело. Мелочные аферы и кабаки. Кабаки и мелкое жульничанье в паре с Профессором Хубером.
2
Был в Америке профессор Хубер, компьютерщик и заядлый карточный игрок.
Был и с нами в доле Совенко Анатолий Юрьич с кликухой Профессор Хубер, один из серьезных киевских аферистов. Сидел. Потом расскажу за что. Он и сейчас живет в Киеве. Нищенствует, говорят. Чем он занимался? Он гениально играл в карты, а в нашем синдикате занимался еще продажей самопальных водительских прав и шулерством. Такси, аэропорты, поезда, электрички, метро - известное дело.
Позже мы с Профессором объехали всю Армению и весь Азербайджан.
Откуда Хубер взялся?
Папа у него заслуженный конструктор Туполевского завода, мама заслуженный учитель Украинской ССР. У них двое детей: он и сестра. Хубер высокий, красивый, с открытым лицом, тонкими губами и пальцами Клайберна. Он учился и был изгнан с какого-то институтского курса - играл в карты. Обыгрывал он всех подряд в небесах, на земле и на море.
Подзавел одного неприметного паренька и обыграл того в пух и прах, после чего проигравший говорит:
- У меня больше ничего нет. Нечем отдавать долг.
Хуберт ему:
- Иди воруй!
Тот и пошел. Одну квартиру поставил - Хуберу отдал деньги, вторую туда же, и, как говорится, пошло. Пацана когда арестовали, за ним числилось сто тридцать пять квартир, и он ни разу не попался.
