Как же он погорел? В одной жидовской квартире нашел горшок, полный монет, золотых пятерок и червонцев царской чеканки. Ему было пятнадцать лет, малолетка, и он не знал им цены. Пошел продавать. И вот если на пятерке набита цифра пять - он ее за пять рублей и продавал. Резонно? Ну, горшок большой, спрос тоже. И знай себе деньги Хуберу носит в уплату карточного долга. Его менты легко прихватили. Сделали ему больно, а тайное стало явным. Спрятали криминальный талант на малолетку, но и Хубер получил свою 'пятерку' за подстрекательство малолетнего к совершению преступных действий и за соучастие в разделе награбленного.
В Беличах под Киевом он два года отсидел, освободился по двум третям, а к этому времени я приехал. Яша нас познакомил, и мы создали целую систему беспроигрышной игры в карты.
Ни для кого не тайна за семью печатями, что по меньшей мере полстраны поигрывало в карты. По- блатному карточная игра - шпилевка. Возможно, слово это произошло от немецкого глагола spielen - играть и через идиш вошло в жаргон. Но это не суть важно. Важно, что играли в поездах, самолетах, на пляжах, в гостиницах, в зонах, на пересылках, в штабах, бурах - бараках усиленного режима, играли везде и азартно. Играли лохи, играли миллионеры, дамы, нищие, инвалиды войны и труда, дети и даже дрессированные собачки в цирках.
Не знаю как сейчас. Но промысел, думаю, остался.
А тогда я, глядя на игру Хубера, думал: как поставить шпилевку на промышленную основу? Как создать стройную систему шулерского бизнеса, приносящую стабильный доход нашему синдикату? Нам хватало шмона, разгона, хватало обкуренных контрабандистов и содержимого их тайников, однако так уж избирательно поставлен был к тому времени мой угол зрения. И пришло решение. Я провел операцию под названием 'Стенка'.
3
Так что же это за операция?
На Подоле, на улице Ратманской, дом 3352, в двухкомнатной арендованной квартире, где у меня располагалась собственная типография, расположилась и 'стенка'. В одной комнате мы поставили шкаф, ломберный столик, стулья, может быть, из тех, которые искал Бендер, одно шикарное кресло, раскладная двуспальная диван-кровать - и больше ничего. Какова была творческая идея?
Тогда все серьезные шпилевщики играли в 'деберц',игра по мастям. Раздается девять карт: буби, черви, крести, вини. Вероятность выигрыша зависит от того, знаешь ли ты, что у твоего партнера на руках после сдачи карт. Разумеется, может не пойти масть, но это маловероятно.
Система же была такова: на полу лежит ковер, под ковром укрыта кнопка, от кнопки идут провода, - а куда? А идут они в книжный шкаф, набитый ходовыми книгами. В одной из книг переплет изготавливается из целлофана, а внутрь вмонтированы четыре лампочки, как в декатроне. Такие декатроны, если помните, стояли в кассах: одну копейку бросаешь - однерка на табло высвечивается, вторую копейку - двойка высвечивается и так до десяти.
Далее. В стене, разделяющей комнаты, было проделано окно и закрыто ничего не говорящей картиной в постмодернистском стиле.
Мы сделали эту картину на заказ. Если смотреть на нее от ломберного столика - картина на стекле, цветные полосы и пятна, мазня как мазня. Но из другой комнаты глянуть - окно как окно, видны все карты на руках шпилевых. Там же на уровне этой картины была устроена подвесная лежанка, и на ней возлежал наш человек с пультом управления. На пульте - четыре позиции, на каждую масть - своя позиция. Наш шпилевой нажмет ногой кнопку под ковром табло высвечивает информацию о картах, которые на руках визави.
И вот Хубер вечером идет по Крещатику. Все знают и уважают Крещатик, а на Крещатике все знают и уважают Хубера. Как шпилевого. С ним все здороваются.
- Ну шо, сыграем? - говорит Хубер, а искал он не просто лоха, а равного себе, у кого водятся бабки и кого можно 'на бабки поставить'.
Мы стоим на углах Крещатика: я, Тамулис, Яшка, другие. И когда Хубер находит того, с кем играть, встает вопрос: где играть? Играть надо где-то на хате. Дело к ночи, все немного подвыпивши после кабака. Куда идти? В гостиницу идти? Там менты. А азарт только подогревается. И тогда Хубер говорит, что у него есть хата, правда, немножко далековато, но на такси пятнадцать минут. Поехали? Едем. Тогда Хубер дает 'маяк', и мы катим: я, Яшка и его киевская девушка, Орендаревская. Мы спешим приехать до появления Хубера с его партнером, чтобы успеть закрыть Яшку с пультами на висячий замок в 'смотровом кабинете', а самому разложить диван, раздеться и лечь с яшкиной девушкой под одеяло.
Минут через пятнадцать стук в дверь. Я подхожу и громко через дверь спрашиваю:
- Что такое?
Хубер рассыпается:
- Откройте, будь ласка, мы тут с друзьями приехали немного поиграть!..
Я грозно и утомленно:
- Какая игра?! Час ночи! Мы легли спать! Идите и вы спать, хлопцы! Это семья! Повадились ночь- заполночь! - и открываю дверь заспанный, угрюмый.
Хубер громко шепчет:
- Коляша! Десять процентов!
Уговорили. Заходят. Я убираю постель, провожу всех на кухню: Хубера, 'клиента', который никогда не поедет один, а всегда с сопровождающим. Во время игры он наблюдает, чтобы не было так называемого 'кидалова'. Но единственное кресло расположено так, что удобно разместиться шпилевой может лишь в нем. Это кресло - составляющая 'кидалова'.
А Хуберу негде сесть, он садится на табуреточку в темных очках, чтоб никто не мог перехватить его взглядов на табло. Принесены лимоны, шампанское. Ночь идет на утро, деньги визитеров - на убыль. Но сколько таких ночей впереди!
А гости идут. Садятся, садятся и садятся за ломберный столик.
Пять партий на картах Хубера, пять - на гостевых. Страховка от 'коца'.53
И все клиенты проигрывают. Проигрывают много. Потому что играют в открытую. И быстро потому, что играют в 'деберц'.
Не стану утомлять читателя излишними подробностями наших неблагочестивых и грязных дел, а скажу лишь, что по Киеву поползли слухи: на Подоле, мол, есть 'хата', где 'хлопают' всех подряд, как ОТК на конвейере. 'Пацаны! Хата точно 'заряженная', но как?! Чем?!'
Иные клиенты просили слезно: 'Хубер! На тебе бабки, но расскажи: как вы смотрите? Что за система? Где электроника?'
Надо было сворачивать производство. И после двухмиллионного Киева мы поставили к 'стенке' семимиллионную Москву.
4
Уже через 3 месяца я отпечатал первые железнодорожные билеты, и они получились отменного качества. Где взять компостеры? Знаю. На станции Лосино-Островская есть неприметный в отечественной индустрии заводик, где изготавливают те самые компостеры, что стоят в кассах вокзалов. Переделать их на ручную тягу - пара пустяков, главное, чтоб зубки клацали. Взял. В немыслимо быстром темпе и не чувствуя перегрузок, собрал я бригаду маланцев54 из Черновиц, из других украинских городков, лежащих в дрёме далеко от Москвы. Я рассчитывал на то, что в случае чего все они попрячутся, как тараканы по щёлкам. И - привет, Москва.
На квартире Юдкина по улице Зеленоградской в доме № 31 и в одном из номеров гостиницы 'Урал' разместилось наше уютное портативно-конспиративное производство. Оно было призвано помочь гражданам страны преодолевать вечный дефицит билетов в период летних отпусков. Там мы выписывали, штамповали и компостировали билеты. Потом реализовывали ту туфту. Вы спросите: как? Отвечаю, что найти и обработать в нужном направлении кассира гораздо сложнее, чем переделать компостер. И все же наши красавчики ухитрялись заводить знакомства с молодыми женщинами-кассирами и вступали с ними в плотные плотские отношения, а это значит, что аванпосты взяты без боя.
Вскоре на нас стали работать четыре кассы. По одной на Ярославском, Ленинградском, Казанском и Савеловском вокзалах. Разумеется, они не могли продавать большое количество эрзаца: информация о проданных билетах централизуется, каждый билет имеет номер, серию и засветить кассира значит завалить прибыльный криминальный бизнес. Но до десятка билетов в день из каждой тесной кассы уходило в
