тем, что видишь, вероятность ошибки незначительна. Но это, конечно, не относится к определенному роду людей, которые сбивают с толку не только себя, но даже и меня.
— А бывают и такие, что сбивают с толку бога?
Видимо, Примар уловил в моих словах издевку, потому что нахмурился.
— Во-первых, хотя мне и не очень приятно в этом признаваться, ты одна из таких. Во-вторых, бога можно сбить с толку точно так же, как и любого другого человека.
— Что-то я запуталась, — я развернулась на своем кресле, чтобы оказаться по ходу медленного плавного полета нашей комнаты сквозь невидимое пространство.
— Так ты бог или человек?
— Я человек, который был создан, чтобы быть богом. Работа у меня такая наблюдать и управлять всем и всеми. У каждого свои обязанности…
Очень интересно. Если так подходить к делу, то, действительно, есть над чем смеяться, не переставая.
— Я считала, что не богов создают, а наоборот, — заметила я, не поворачиваясь к нему лицом. Честно говоря, я еще плохо представляла, чем можно разгневать своего спасителя, и как именно выглядит его гнев, поэтому лучше бы ему не видеть тех гримас, которые невольно вызывали у меня его парадоксальные высказывания.
— Многие так считают. Сколько я уже повидал таких теорий, которые строились на реальных фактах, но неизменно приходили к совершенно неверным выводам. Почему-то всем кажется, что тот, кто все создал, непременно сам всем и управляет?
— А это не так?
— Конечно, не так. Создавать — это работа для гения. А управлять для посредственности. Смешать две в одном никак нельзя, пустое место получится, — засмеялся Примар.
— А я-то считала, что посредственность — это и есть пустое место.
— Посредственность — это усредненное состояние, при котором человек одинаково верно и бесстрастно воспринимает любые проявления бытия.
— А по-моему… то есть, считается, что если посредственность берется за что-то, то случаются всякие неприятности, особенно если посредственность начинает чем-то или кем-то управлять…
— О, да! — оживился Примар. — Знаю я эти мнения. То, о чем ты говоришь, это как раз и случается, если до серьезного дела дорывается пустое место…
— Значит, ты — посредственность, и этим гордишься?
— Не горжусь, а наслаждаюсь своим положением. Богом быть чрезвычайно скучно, если фантазия отсутствует…
Примар встал с кресла и подошел к небольшому столику с пультом, что стоял между двумя нашими креслами. Несколько нажатий на кнопки, и изображение за стенами помещения резко поменялось. Теперь вокруг нас были какие-то очень знакомые просторы, пустыня, песок и камни.
— Это же… Степи! Степи Континента! — я вскочила на ноги.
— Да, это Первый мир. Знаю, ты еще не видела океана, сейчас мы будем над ним, и проследуем до материка Иерархии… Ни один человек в течении тысяч лет не видел океана с воздуха, после того, как я выставил преграду между Иерархией и Континентом…
— Ты? Тысячи лет назад? — это становилось все интереснее.
— А что? Моя душа такая же бессмертная, как и твоя, только я могу жить в любом теле, какое сам выберу. Уж не помню, каким я был тогда, когда мне надоела та катавасия, которую устроила Иерархия во всей спирали миров. Пускать все на самотек — это мой принцип, но оголтелая борьба приняла такой затяжной и однообразный характер, что я всерьез заскучал, а потом обозлился на них…
— Так обозлился, что свел до жалкой кучки население целой вселенной?
— Вот именно. А что тебя смущает? — Примар выставил в мою сторону указательный палец и спросил: — А кто, заскучав и обозлившись, смахнул одним ударом две жизни сразу? Ну-ка, отгадай с трех раз?
— Но… это получилось само собой, когда я спасала свое «я»…
— Не надо, ничего твоему «я» не угрожало! Ты делала то, что хотела. Всегда. Ни на кого не оглядываясь. И именно из-за этого ты попала под мое постоянное наблюдение. Можешь считать себя, в некотором роде, избранницей.
Я слушала, как он разбирает меня по косточкам, беззастенчиво и четко называя все своими именами. И я вспоминала, что сама частенько любила почитать мораль кому-нибудь из своих друзей. Тогда они тоже признавали мою правоту, и я бывала удовлетворена собой. Но одно дело копаться и разбираться в душах других людей, и совсем другое дело, когда странный, хитрый человек, называющий себя богом, проделывает это с тобой. Самое же удивительное во всем этом было то, что в его словах не было и тени упрека или порицания.
— Это неправда, что я ни на кого не оглядывалась!
— Ах, да, действительно, как же я забыл! В каком-то из миров я подцепил один ходовой афоризм о том, что благими намерениями вымощена дорога в ад… Это как раз про тебя…
— Ну и где он, этот ад?
— Да все тут, у меня, в комплекте со всем остальным… — Примар широко повел рукой. — Вот твои благие намерения тебя сюда и привели… Была бы ты другим человеком, жила бы себе спокойно, и никогда бы я тобой не заинтересовался… Хотя возможно, я все равно бы тебя зацепил, потому что тот клубок всяческого народа, который катается за тобой повсюду, настолько прочный, что вас уже друг от друга не отодрать… Помню, что сначала меня привлек Валерий Извеков. Но мне не понравилось, что все, что он делал в своем Раю, он делал практически по инерции, так до конца и не поняв принцип, который я заложил в спираль миров, когда ее закручивал…
— Это потому что он все время находился под чужим влиянием…
— Да знаю, знаю эту дьяволицу с бусинками на челке, — отмахнулся Примар.
— Она однозначна, как отполированный шар. Интереса для меня она не представляет. Хотя, конечно, любопытно будет, сможет ли она за свою жизнь все-таки пробиться из изоляции, которую я устроил Первому миру? Или это сделают ее наследники?
— Но мой брат не планирует…
— Знаю. Но это не важно, потому что Даррина при всей своей однозначности скользкая, как тот самый шар, и ее вряд ли удастся зацепить. И уж если кому это и удастся, то не предводителям той славной во многих отношениях армии, что затаилась сейчас в дебрях Иерархии…
— Это предположение? Или ты на стороне Даррины не только на словах?
— Я на своей стороне. Я никого не поддерживаю и никому не мешаю. Армия потомков Вебстера, несомненно, хорошо вооружена и обучена. Скажу больше, он правильно воспитана и подготовлена к тому, с чем ей придется столкнуться в Иерархии. Но у твоих друзей больше нет тебя. Это большая потеря, чем им кажется. Я, конечно, не хочу сказать, что какая-то женщина может своим отсутствием деморализовать таких крепких орешков, как твои друзья. Но ты имела достаточно весомое влияние на определенный круг личностей. Совершенно исподволь, мешаясь у них под ногами, ты постоянно провоцировала их на прыжки выше головы. Я от души забавлялся, наблюдая, как ты вила веревки из всех, от кого тебе было что-нибудь нужно…
— Ты о чем? — разговор мне все больше и больше не нравился.
— А хотя бы о том, как ты заставляла Валерия ради твоих прихотей вытанцовывать на осколках его собственного «я»… И твое снисхождение он принимал за чистую монету!.. Благодарю тебя, Екатерина!
— За что? — я хотела было возразить насчет Валерия, но не была уверена, стоит ли.
— За достойное зрелище. Я у тебя в долгу, но в самое ближайшее время ты тоже получишь от меня нечто интересное…
Мы уже проскальзывали над бушующим океаном. Он был красив, но мне как-то не очень хотелось сейчас пейзажей даже такого чудного мариниста, каким был Примар. Я не понимала, чего он от меня хочет, поэтому голова была занята совсем другим.
Мягкий мелодичный звук отвлек Примара к пульту. Он посмотрел на меня и сказал:
— Помощники просят присутствовать лично… Извини, оставлю тебя на несколько минут.
Он бесшумно вышел в открывшийся проем в сферической стене. Я сразу же пересела на его кресло к
