«Почему ты с этого начинаешь?»
«Твой брат в панике, почему ты не ответила ему?»
«Не могла… В конце концов, не захотела.»
«Объяснись. Юрий всех нас поднял на ноги.»
«Валерка, ты единственный, кому я могу довериться, но при условии, что ты не выложишь все тут же Юре.»
Ответом мне были волны оскорбленного молчания.
«Валера, мы тут немножко влипли. Шаманы на хвосте, а Олег внезапно захворал. Он держится, но в бою от него не будет толку.»
«Немножко влипли, говоришь?» — Валера задумчиво помолчал, я воспринимала только тягучие приливы боли. Интересно, только у меня была такая болезненная реакция на Валерия, или контакт с ним ни у кого не вызывал приятных ощущений?
На мгновение мне показалось, что я вижу перед собой лицо Валерки.
«Ты с ума сошел!» — ужаснулась я, — «Нас же засекут!»
«Не ворчи. Я увидел, что вы там не одни…»
«Это двое из местных. Совсем еще дети…»
«От старшего разит холодом, как от айсберга», — заметил Валерий. «Им можно доверять?»
«Думаю, да. Только ни слова Юрке. Придумай что-нибудь. Скажи, например, что Юра просто пришелся со своим контактом в неподходящую минуту… Соври что-либо.»
«Я попробую. Юра только просил тебе передать, что он объявляет общий сбор.»
Боль растаяла, оставив меня в раздумьях. Общий сбор Юра обещал объявить, когда его армия будет, наконец собрана. Неужели, дело сделано? Оставалось совсем немного, чтобы самим выяснить это: выжить и перейти Степи.
— Ты не шаман, но говоришь с богами? — настороженно произнес Дан.
— Это не боги, это друг, — ответила я, пораженная тем, что сканерские способности Дана оказались столь развитыми. — Это друг, который далеко. Ты понял, о чем мы говорили?
— Да. Не стоит считать меня ребенком, — совершенно по-детски возмутился Дан, — Ничего себе — приравнять меня и Гудри!
— Я не хотела тебя обидеть. Я лишь хотела успокоить друга.
— Ты куда больше успокоила бы его, если бы сказала, что находишься под защитой воина.
— Вообще-то, я и сама за себя могу постоять, — возразила я.
— Да, — он посмотрел на мою располосованную физиономию с уважением, Я вижу, что ты тоже воин.
Я не стала уточнять происхождение шрамов. В конце концов, по сути Дан прав.
— Да, и мы тоже сражаемся с богами, — ответила я.
— Значит, вы не обычные чужаки. Я почему-то сразу так и подумал, что вы не из Степей, — утвердительно отозвался он.
— Мы из Зеленого Пояса, — сказала я. В сущности, я мало чем рисковала, рассказывая ему об этом.
— Отец мне рассказывал про Зеленый Пояс, он бывал там однажды.
— Значит, твой отец тоже был бунтарем? А говоришь, что он воспитывал тебя в уважении к шаманам.
Дан пожал плечами, осторожно переместил голову спящего Гудри себе на колени и задумчиво произнес:
— Я никогда не понимал его. Он исходил все леса побережья, иногда бывал в степях, однажды добрался даже до Зеленого Пояса. Но рассказывал он об этом только мне. И рассказы эти непременно заканчивал тем, что брал с меня слово никогда никому не повторять этих рассказов, особенно шаманам. А своим детям он и вовсе никогда не заикался об этом, внушал им всякую ерунду, поэтому Гудри и растет таким придурком…
— Своим детям, ты сказал? — что-то шевельнулось в моей душе от этого короткого, но содержательного рассказа. Я мельком взглянула на Олега, но он дремал, тяжело кашляя во сне, и не слушал наш разговор.
— Семья не была мне родной, — пояснил парень. — Я Дан-найденыш. Меня нашел отец, когда возвращался из Зеленого Пояса, где-то на границе Степей и лесов побережья.
— Давно это было?
— Восемь лет назад. Я умирал от голода и жажды, долго не мог говорить. Отец спас меня и взял к себе.
— Как же ты оказался один в лесу?
Дан усмехнулся:
— Понятия не имею. Долго никто не мог поверить, что я не притворяюсь. Я не помню ничего до того самого момента, как открыл глаза в хижине отца и увидел свою семью. Я даже не знаю, сколько мне лет. Когда меня нашли, я был младше, чем Гудри сейчас. Я учился заново ходить, говорить, есть… И ничего не помнил, не помню и до сих пор. Правда, меня это больше не огорчает. Отец, видимо, понимал, что я чужак, поэтому и рассказывал мне все о своих походах в иные земли. Он должен был видеть, что я не такой, как они, не такой, как его дети, хотя он и относился ко мне, как к родному… Он был настоящим волком- одиночкой, воином-разведчиком. И он был рад, что я достаточно легко обучился у него всему. Зато Гудри он никогда не позволял прикасаться к оружию, и был очень недоволен, когда узнал, что я заставляю Гудри заниматься. Правда, большого толка из этих занятий не получилось…
— Кстати, Дан, я не вижу, чтобы ты был вооружен…
— Интересно, как бы я протащил твоего друга через лес, волоча с собой еще и тяжелый меч? Пока у меня только это, — он хлопнул себя ладонью по поясу. Всмотревшись, я заметила, что широкий пояс его напоминает патронташ, в отделениях которого немного под углом торчало множество маленьких рукояток. — Это метательные ножи. Как кинжалы они не очень удобны, но при случае их можно использовать и в этом качестве.
Для молодого человека, к тому же забывшего полжизни, он изъяснялся на удивление четко и определенно, используя речевые обороты, редко встречающиеся в этих местах, где люди, живя с постоянной оглядкой, говорили тягуче и осторожно, многословно, потому что зачастую им не хватало словарного запаса для того, чтобы четко выразить свою мысль.
Было бы очень любопытно узнать, откуда появился в этих местах такой смышленый вороненок.
Я прикрыла глаза. Наверное, уснуть мне все равно бы не удалось, но стоило хотя бы максимально расслабиться. Дан тоже молчал, я слышала только сбивчивое дыхание Гудри рядом с собой и надрывный кашель Олега.
— Эй! — Дан вдруг цапнул меня за руку.
— Что? — я прислушалась, но никакой опасности не расслышала.
Однако Дан вскочил, и Гудри, разбуженный и встрепанный, без слов встал на ноги. Олег тоже поднялся со своего места.
— Ты что-то слышал, Дан? — спросила я.
— Не слышал, но чувствую, — отозвался он. — Гудри! Вскрой тайник! Быстро!
Гудри полез вглубь вывороченных корней. Убрав корешки и хворост, он вытащил из полости в стволе большой длинный мешок из грубой холстины. Парнищка еле-еле выволок его на землю и, запыхавшись, подтащил его к Дану.
Присев над мешком, тот развязал тесемку и вытащил из мешка покрытый жиром меч. Даже не взяв его в руки, я поняла, что эта штука весит никак не меньше семи-восьми килограммов. Дан поднял грозное оружие и принялся обтирать рукоятку.
Мне не верилось, что таким огромным и тяжелым мечом можно легко управляться. Впрочем, что мне было судить об этом? Оружие здешних мест было для меня чемто из области древней истории. К тому же для меня всегда было очень тяжело применять холодное оружие. Просто бить голыми руками, ногами, палками или стрелять из чего-либо тоже не слишком весело, но своими руками погружать смертоносный кусок железа в живое тело — это было по-настоящему страшно.
