1
На пороге сторожки Бирюшкин и его гость с тревогой смотрели в небо.
Ночным хозяином кладбища овладело уныние. Он впервые был в такой странной тягучей ситуации, и все его нутро требовало: беги, Беги отсюда!
Он и хотел бы сбежать, но не решался предложить это гостю и с досадой проклинал себя, что не рванул отсюда, когда впервые возникла такая мысль.
Бирюшкин чувствовал: все, что случится, как-то связано с убитой овчаркой Бертой, и может, с него и этого Степана живьем снимут шкуру, а в придачу выпьют кровь и вырвут глаза?
Теперь ему казались сладким вспоминанием скучные ночи прошлых дежурств, когда, изнывая от тоски, он надирался водки и валялся на полу в сторожке.
Конечно, он проклинал тогда свою однообразную жизнь, в которой ни хрена не предвиделось изменений, и лучшие воспоминания маячили только о флотской юности, зато все оставалось предельно ясно и надежно.
И вот, надо же, накликал! Получай свою порцию!
Бирюшкин не мог сказать почему, но часть неба, где мерцало созвездие Большой Медведицы, казалась ему тревожной. А этот шофер – Степан – как назло стал вертеть головой по сторонам и, задыхаясь, твердить беспрестанно:
– Ты что-то сказал? А? Ты что-то сказал? А? Сказал?
«Наверное, этот Степан спятил, – подумал Бирюшкин, – может, и я уже ку-ку и завтра поеду в поселок Новогорный в дурку к доктору, где придется серьезно лечиться от белки и депресняка. Привяжут меня к кровати и будут сульфу с аминазином шарашить. А потом, когда будешь слезно просить сестричку на исколотые ягодички парафинчик теплый положить, чтоб не болело, дородная усатая сука Варюха скажет:
– Хрен тебе!»
Вдруг высоко-высоко сторож отчетливо увидел звездочку, похожую на спутник. Она рывками набирала скорость и неожиданно врезалась, как ему показалось, в одну из звезд ковша.
И звезда раздвоилась!
Одна осталась на месте, а другая – двойник – стала быстро расти, превращаясь в огромный огненный шар, который вдруг рассыпался на несколько мелких огненных шаров. И они, обгоняя друг друга, устремились к земле, вспыхивая и меняя цвет, словно брызги праздничного фейерверка.
Сторож и Степан с изумлением следили за огненным вихрем.
Вдруг что-то стряслось и с окружающим миром. Они это почувствовали разом. Обоим в тот миг показалось, что они находятся на вершине ожившего муравейника. В воздухе нарастал будоражащий зуд. Пространство стало покрываться множеством пульсирующих точек. Возникло ощущение, что вокруг невозможных размеров мерцающее мозаичное панно… Раздался глухой хлопок.
Сторож резко толкнул шофера в дверь, и оба скрылись в домике.
2
Сторож судорожно принялся запираться, и только когда покончил с замками и засов жестко вошел в пазуху в косяке, настороженно прислушался, отдышался и даже рискнул подойти к окну.
Отодвинув шторку, он впился взглядом в ощетинившееся крестами и плитами сумрачное пространство кладбища. Чувствовалось, где-то рядом со сторожкой что-то бурлило.
Вдруг в самом центре кладбища раздался электрический треск, возник всполох слепящего света, за ним второй, третий, четвертый…
Мелкие гроздья пушистого фейерверка стали с шипением ложиться между крестами и плитами. Достигая земли, огромные огненные брызги подпрыгивали и вертелись словно юла. Казалось, дьявол сходит на землю, только не из преисподней, а прямо с небес!
– Что же это? Что? – растерянно бормотал сторож, обернувшись к шоферу.
Но вряд ли Степан мог ему ответить. После новой, самой яркой вспышки, осветившей все пространство кладбища, раздался неприятный, пугающий звук:
смесь громоподобного чириканья, клекота и треска, похожего на тот, что издает трансформатор или сварочный аппарат. Но еще более громкий, скорее похожий на призывный трубный глас.
– Сам Бог мне тебя послал, – прошептал Бирюшкин, растерянно глядя на Степана. Но тот уже проклинал себя, что решил остановиться у ворот кладбища.
– Один я бы тут обосрался! – кричал сторож, судорожно хватая табурет. – Давай-ка, брат, покрепче забаррикадируемся от этой нечисти. Может быть, как-нибудь до утра продержимся. Правильно я говорю?
Они подперли дверь брусками и какой-то гранитной заготовкой, а узкое окно плотно заложили еще одним табуретом.
– Ружье у тебя, дед, есть? Есть оружие? – поинтересовался шофер.
– Ружье? Да зачем оно? И от кого? Ведь это, то, что в небе, даже определить нельзя. Может, это бедствие какое? Комета падает? – стал лепетать сторож.
– Оружие всегда пригодится. У меня в кабине остался газовый пистолет. Но ведь сейчас не побежишь? – нервно проговорил Степан.
– Вот там в шкафчике. Двустволка. Только ей уже лет двадцать никто не пользовался. И вот топор… Топор тоже возьми. Даже верней будет, если их рубануть.
– Послушай, дед, вот ты говоришь «их»… А сам только что уверял – это бедствие. Успокойся. Может, это какие-то богатые ублюдки шабаш с фейерверком устроили, сатанисты, мать их ети, – сказал Степан, возвращая сторожу топор, хотя сам мало верил в свою версию.
– Хорошо, если так. А если не они? Если и вправду дьявол? А? Ведь что-то в небесах явно было. Ты же сам видел!
– Не паникуй. Справимся. Конечно, справимся, – приговаривал Степан. Но сам был уже на грани истерики.
На улице раздался невероятный свист, такой силы, как будто на кладбище садилась целая эскадрилья сверхзвуковых истребителей. Сторож и Степан упали лицом на пол и что есть силы ладонями зажали уши.
У обоих возникло чувство неизбежности смерти – впав в истерику, оба расплакались.
