тумбочке возле кровати. Звонила, конечно же, Зина.
– Нашел? – сразу спросила та.
– Да.
– Ну, теперь-то все понял?
– Ой, не знаю, – откровенно ответил Владимир.
– И я не знаю, – согласилась Зинаида. – А что делать?
Володька мигом нашелся.
– Давай так: я его сейчас одеколоном обработаю, а потом на солнце просушу. Надо мумию сохранить и продать тем, кто это собирает…
– А такие есть? – засомневалась Зина, но, видимо, рассудив здраво, приняла решение: – Конечно, надо его сохранить. Ты его помажь «Красной Москвой», в тумбочке найдешь. Я этот флакон бабке-покойнице на 8 Марта в девяносто первом году подарила, но она ими не пользовалась… А я буду в течение часа.
3
На бальзамирование пришлось потратить весь флакон духов «Красная Москва», но уж после никаких козявок и куколок на тельце не осталось. Гибрид был вылизан до лакового блеска. Настолько ладно выглядел теперь бабкин уродец, что Володька подумал: «Хоть на выставку неси».
Под кухонной раковиной обнаружился ящик из-под марокканских апельсинов. Пробив дырки для вентиляции, Нардинов приспособил его для сушки, потом положил туда тельце мумии, предварительно обернув загадочное существо старыми газетами. А под конец гвоздями прибил крышку.
– Ну, вот теперь другой разговор! – с этими словами Володька взял ящик, вышел из квартиры и направился с ним к сараям и гаражам.
Один из них он арендовал у старика-инвалида из соседнего подъезда и обычно складывал там свои металлы да всякий хлам, что удавалось скоммуниздить. Не гнушался даже крышками канализационных люков – скупка брала все.
С помощью стремянки Нардинов водрузил ящик на крышу гаража.
Погода стояла жаркая, и при такой температуре тельце могло усохнуть уже до вечера. Так, по крайней мере, он рассчитывал.
После этой процедуры Володька возвратился в квартиру, развалился на софе, но отдохнуть не удалось – раздался звонок в дверь.
– Ну что – разобрался? – прямо с порога спросила Зина.
– Почистил я его, одеколончиком прошелся пару-тройку раз. И стал он как игрушечка.
Зина прошла в спальню и поинтересовалась:
– А где он?
– Отнес в гараж, положил на крышу сушиться. Вечерком заберу. Знаешь, ему все-таки подсохнуть надо, а то он едва не сопрел. В червях весь был, а без товарного вида кому он нужен. Я б его даже для достоверности подкрасил.
– Смотри, как бы вороны или крысы им не закусили, – предупредила Зина.
– Да я же к ящику крышку приделал и гвоздями прибил. А когда бабку хоронить будут?
– Послезавтра, – буднично ответила Зина и вдруг разгорячилась: – Ой, да не напоминай ты мне об этом! Живу на одних нервах, так эта смерть не в кассу.
Потоптавшись чуток, хозяйка все-таки сказала Володьке: «Ладно, на-ка», – и поставила на стол бутылку с жидкостью подозрительно желтого химического цвета. На этикетке значилось: «Водка Лимонница. 45 градусов».
– Помянем бабуську нашу. Жизнь у нее была трудная – Царствие ей небесное!
Так они просидели часа два. Но когда Володька, уже предчувствуя поживу, пустился в рассуждения о коммерческом успехе предприятия по продаже гуманоида и даже сказал: «А теперь сама себе представь, как бы могло бы все быть, если бы все было зашибись», – Зина вдруг резко встала, закурила и принялась в волнении ходить из угла в угол.
– Случилось что? – насторожился Володька.
– Мы с тобой выпили? – как-то странно спросила Зина.
– Ну.
– Значит, пьяные?
– А кто тут пьяный? – стал куражиться Володька, но, увидев, что Зина растерялась, со смехом добавил: – Да ты сама же со мной бормотуху пила. И не помнишь?
– Нет, я не про то. Если мы с тобой пьяные, то человеческих выводов делать не можем. Так?
– Ну, – согласился Нардинов.
– Ну что ты все ну да ну! Правильно о тебе муж мой тюремщик-то говорил: «Кум у меня ум, а запьет – дурак-дураком», – сказала Зина и предупредила: – Погоди, я сейчас к соседке схожу.
Она вышла на лестничную клетку и позвонила в дверь напротив. Открыла Нинка Глазырина. Была она в халате, босиком и с глянцевым журналом в руках. Соседка сочувственно пособолезновала Зине: «Знаю я, знаю все уже. Весь подъезд уже в курсе. Когда похороны? Послезавтра? Приду, конечно».
– Послезавтра, – подтвердила Зина. – Гроб на стулья поставим у подъезда. Приходи попрощаться. Выпить поставим всем. Помянешь бабку…
– Приду, конечно, я ее, как въехали сюда, с тех пор и помню.
Но Зина, посматривая то в пол, то на соседку, вдруг завела неожиданный разговор:
– Нин, ну прям не знаю, как тебе сказать. В общем, конечно, в жизни чего только не бывает, и я сейчас не в лучшем виде… Да, накатила в связи с горем. Но все-таки думаю, пока что в своем уме… Но не могла бы ты, Нин, посмотреть, кто у меня там стоит, прямо напротив кухонного окна? А то сейчас болтала со знакомым на кухне и вдруг вижу – под окном кто-то стоит. Сдается мне, я эту женщину знаю, но она ли это?
– А что, я ее тоже знаю?
– Да вроде. Только сходи, пожалуйста, посмотри, а то уйдет, и не поймем. А вернешься – расскажешь.
Нина Глазырина спокойно сказала:
– Хорошо.
И, надев тапочки, тут же в домашнем халате вышла из квартиры и по лестнице двинулась вниз.
Зина осталась перед дверью соседки, ожидая ее возвращения. На лестничную клетку вышел и Нардинов.
– Что тут у тебя с соседкой? – поинтересовался он.
– Да погоди ты … Сейчас придет, и узнаем, – тревожно сказала Зина.
Минут через пять соседка вернулась с лицом белым как полотно и едва слышно пролепетала:
– Да это Тамара Васильевна, свекровь твоя покойница, приходила. Босая.
– Босая?
– Да. Стояла и на ваш балкон и на окна смотрела, а потом на меня. У меня аж мороз по коже прошел.
– Призрак, что ли?
– Конечно, призрак. Воды нет? С сердцем плохо.
Зина вбежала в квартиру, заскочила на кухню, налила из-под крана стакан, вынесла соседке и торопливо спросила:
– А куда, куда она пошла-то?
Поперхнувшись, Нинка пролепетала:
– Да туда… Туда к сараям, к гаражам…
– Не дам! – заорал Володька и опрометью бросился вон. На лестнице он, едва не упав, подвернул ногу и разбил колено о перила, но, забыв о боли, ринулся туда, где хранилась мумия. И даже если бы сейчас начался рассвет живых мертвецов и целая армия восставших из ада во главе с Оменом преградила ему путь, он все равно прорвался бы к заветному коробу, который был теперь его ставкой в совсем не загробной жизни.
Глава двадцать четвертая
Лунный день
