раз по руке архангела Михаила. Такого размера не нашлось.
Сегодня во дворец проник лидер 'Ученых Христиан'[5] и добился аудиенции у Лавузена. Кажется, он заманивал принца в секту. Насколько мне известно, идея ее такова: каждый вступивший может быть уверен, что достигнет всего, чего пожелает, а если он ничего не достигнет, то такова воля божия. Лавузен заявил, что он, как член королевской фамилии, принадлежит к англиканской церкви, но с удовольствием даст список друзей, желающих сделаться 'Учеными Христианами'. Лавузен уехал в Академию Наук, а мы с лидером долго разбирали список, состоящий из таких слов:
'...тигр, слон, акула и сардинка. Все это мои друзья, пожалуйста, обратите их в 'Ученых Христиан', тем более, что вам все удается, а если ничего не выйдет, такова воля божья,- я не виноват.
Эдуард, принц Уэльсский.
P.S. Советую заняться слоном, как наиболее толстокожим и податливым животным'.
Вечером Лавузен спросил:
- Что нынче?
- Вторник. Спокойной ночи!
- Благодарю. Чуть не забыл - завтра день переворота. С утра поедем искать денег.
Я пожал плечами и вышел. Спорить с Лавузеном бесполезно.
Глава четвертая
К полудню в Сити движение стиснутое; стальные гусеницы черных авто медленно вязнут среди пешеходов. Хлопают двери. Магазины, склады впускают, выпускают тысячи дельцов. Над грудой рычащих автомобильных морд едва видна палочка полисмена. Клерки вертятся как заводные, хриплые клерки сшибаются носами, извиняются и мчатся дальше. Сити - огромный город, и люди, мелькающие из двери в дверь, чувствуют себя дома. Им не страшны гудки, они не верят в смерть. Хлеб... нефть... акции. И всюду, куда вонзается острый глаз широкоплечих самоуверенных джентльменов, образуются провалы, убытки, разоренья. Продающие и покупающие жуют сигары, швыряя друг в друга гири слов: фунты, доллары, рис...
У Английского банка часы показывают без четверти два. И вот тогда-то открытый 'рольс-рольс' врезается в толщу покорно ждущих моторов. Это случилось у подъезда банкирской конторы 'Ворр и сыновья'. Двое молодых людей, один одетый во все черное и его сутуловатый коллега, задержались на секунду перед матовыми створками кабинки.
Через три минуты - одиннадцатый этаж. Направо надпись:
ДИРЕКТОР
Стоило бросить два слова: 'принц Уэльсский',- и клерк, вздрогнув, нырнул в кабинет, вытянулся, проглотив глазами входящих. Принц Уэльсский собственной персоной у директора,- это событие настолько красочное, что шестнадцать машинисток привстали, десять из них попудрили носы, шесть вздохнули, а старший бухгалтер сказал: э...- и уронил отчетный баланс.
Замешательство длилось пять секунд (секундомер системы Твайфт. Лондон, Восточная, шесть). Не больше. В следующее мгновение клерки, перепрыгивая друг через друга, неслись по коридору. Все шестнадцать машинисток делали по 400 ударов в минуту (акции... нефть... баланс), а девять лифтов долбили этажи.
Директор мистер Ворр встал и поправил манжет. Вместе с ним встали и сейчас же сели шесть секретарей.
Мсье Лавузен опустился в кресло. Марч положил перчатки на стол. Шумел вентилятор, сердце директора, строчили секретари, радиотелефон жужжал о ценах хлопка.
Десятиминутная беседа. Плавная речь Лавузена, подергивание Марча, сухое постукивание пальцев директора.
- Это невозможно,- сухо заметил мистер Ворр.
Секретари слегка приподняли носы и тотчас опустили.
Лавузен: Три миллиона фунтов. Кратковременный заем, солидные гарантии.
Мистер Ворр: Цели заема?
Лавузен: Государственный переворот. Мне надоело ждать законного престолонаследия.
Мистеру Ворру изменяет хладнокровие.
- Как! Опять? Вчера герцог Эльсинор просил у меня под диктатуру полтора миллиона фунтов. Правда, он обещал мне Манчжурию, но это слишком: два переворота в неделю!
- Три миллиона и никаких конкурентов! За вами место премьера и кусок Австралии!
- Но я не популярен! Меня не знают,- директор слегка берется за голову.
- Успокойтесь. Происхождение вашей фамилии очень древнее, если откинуть последнюю букву; когда же ежедневно во всех газетах будут печатать, что вы гений, то сперва ваша жена, затем все человечество, да и вы сами автоматически поверите в это.
- Согласен,- вздыхает директор,- но я боюсь за несовременность вашего предприя... э... переворота, вы меня извините, конечно.
- Три миллиона! - Лавузен встает.
- Нет. Простите, но меня ждут дела. Здесь бьется пульс мировой империи, и я...
- Дайте вашу руку,- перебивает Лавузен,- о-о, сто восемьдесят, сто девяносто в минуту. Скверный пульс у империи! В последний раз три миллиона. Нет? До свидания!
Марч, как всегда, уходит последний.
Мистер Ворр делает несколько дрожащих шагов к телефону:
- 3-49-46! Герцога Эльсинор к телефону! Скорее кто-нибудь, дело в том, что принц Уэльсский затевает пере...- директор обернулся,- прошу оставить меня.
Шесть секретарей разом встали, согнулись и вышли. Когда дверь закрылась, мистер Ворр отчаянно крикнул в трубку:
- ...ворот! Да, переворот.
Сумерки чуть тронули газоны пепельным крылом. Через Мраморные ворота по аллеям Гайд-парка - вереница экипажей. Сидящие в них грезят о счастии не ниже тысячи фунтов. Сумерки коротки, как поцелуй воина. В такие вечера офицеры мечтают о мировом могуществе, генералы о покере, а поэты попросить в долг. Даже листва, пронизанная закатными лучами, шелестом своим напоминает фунты... Все дышит поэзией. Земля вертится вокруг солнца, лорды около банков, министры вокруг банкиров; точная строго вываренная система: уголь, насилие, сгущенное молоко, взятки, а по окончании приятные встречи в Гайд- парке. Мужчины приподнимают цилиндры, женщины делают улыбки - то и другое стоит денег.
Ландо мягко шелестят, и складки жира на затылках великих людей дрожат в такт ленивым колесам. В такие вечера лорды не знают, что им делать с отрыжкой, и наугад притворяются величественными. Фокус удается. Окружающие шепчут: 'Это сэр Гаррик. Смотрите - графиня Мерлей'.
Через час солнце плюнет на блестящие цилиндры и пойдет спать. Шерлок Холмс начнет тонко улыбаться, кого-то арестуют, словом, наступит типичная лондонская ночь, а пока милорды нежно укачивают свои животики и один экипаж сменяется другим. Внезапно знакомый автомобиль вкатывается на главную аллею. Откинувшись, Лавузен что-то рассказывает Марчу, положившему цилиндр на колени. Оба слегка покачиваются, подпрыгивая на поворотах.
- Прекрасное зрелище, микробы на прогулке,- Лавузен указал на пролетевшую карету.
- Это, кажется, герцогиня Готтентотская,- встрепенулся Марч.
- Может быть. Пэры, лорды, банкиры... аппетит этих микробов чудовищен. Яд усиливается в любом государственном организме, если своевременно не сделать прививку революц...
