капитан 1-го ранга Вирен:
— Роберт Николаевич, мы с вами встречались на Балтике?
.— Да, ваше превосходительство. Я заканчивал в Кронштадте Минный офицерский класс. Вы у нас еще читали лекции, в том числе и о действиях минного парохода «Константин».
— Полезная была лекция?
— Вне всякого сомнения. Учитывая еще и то, что докладчиком был пионер минного дела.
— Но это уж слишком, Роберт Николаевич. Командуете крейсером «Баян» давно?
— С 1901 года. Наблюдал за его постройкой во Франции. Затем совершили переход на Восток.
— Как дух судового экипажа?
— На должном уровне. Люди рвутся в бой, которого для них все нет и нет.
— Надеюсь, что уже в скорые дни вашему «Баяну» засиживаться во внутренней гавани не придется. Такому быстроходному крейсеру все дела надо делать только за крепостными стенам.
— Ваше превосходительство, экипаж крейсера только и живет таким ожиданием.
— За что получили в Артуре золотую саблю?
— «Баян» принял участие в морском бою 27 января. За то и был отмечен высочайшим указом...
Вице-адмирал Макаров не ошибся в капитане 1-го ранга Вирене. Командир крейсера в порт-артурской эпопее стал заметной фигурой. Руководил работами по тралению рейда и артиллерийскими обстрелами японских позиций на суше. В осажденном Порт-Артуре получил чин контрадмирала и был назначен флаг- капитаном к командиру эскадры. Много сделал для оказания помощи защитникам крепости на суше. После потери Высокой горы получил осколочные ранения в обе ноги и спину, однако в строю остался.
На злопамятном совещании у генерала Стесселя, где решалась судьба крепости, как и подавляющее большинство его участников, Вирен высказался за продолжение обороны. Когда Стессель решил сдать Порт-Артур, контр-адмирал Вирен приказал взорвать и потопить все еще уцелевшие корабли эскадры и портовые суда. Один только броненосец «Севастополь» не выполнил такого приказания.
Вирен испытал судьбу военнопленного. Затем служил младшим флагманом флота Черного моря. Позже был переведен на Балтику. В 1915 году получил звание полного адмирала. Стал главным командиром морской крепости Кронштадт, И был зверски убит «взбунтовавшимися» кронштадтскими матросами во время событий Февральской революции 1917 года...
Степан Осипович счел своим долгом ознакомиться и с системой сухопутной обороны города. Она его явно не обнадеживала, как и ее командование — генералы Стессель, Фок, Рейс. С ними общего языка он так и не нашел. Разговор со Стесселем у Макарова не получился:
— Если в Дальнем японцы высадят пехотный десант и двинутся на крепость, чем вы будите их встречать?
— А зачем ударяться в такую крайность. Японцы побоятся высаживаться на Квантуне. В Маньчжурии стоит наша армия. С ее силой маршалу Ояме надо считаться.
— Все же почему не строится с тыла линия фортов?
— Пока в них нет нужды.
— Но когда нужда появится, можно не успеть. Не так ли?
— У нас в гарнизоне две дивизии сибирских стрелков. За казенный счет можно нанять не одну тысячу местных китайских землекопов. Они и возведут форты с тыла. Если вдруг, разумеется, в них возникнет надобность.
— Меня поражает и другое. Батарейные орудия стоят на верщинах сопок совершенно открытые. Любой снаряд, разорвавшийся на вершине горки, враз изничтожит орудийный расчет. Даже брустверов не видно.
— Наши фортификаторы говорят об удобстве открытых артиллерийских позиций на высотах.
— Такие фортификаторы, наверное, забыли, что такое война на суше.
— Ну, такое неуважение адмирала к крепостным инженерам уже слишком...
Из крепостного генералитета флотоводца откровенно порадовал в первые дни пребывания на новом месте только генерал Роман Исидорович Кондратенко, командир дивизии сибирских стрелков, одной из двух, составлявших крепостной гарнизон. После гибели Макарова он станет главой порт-артурской обороны.
Суть характера нового командующего флотом Тихого океана дивизионный командир сибирских стрелков подметил исключительно точно. В самом скором времени генерал Кондратенко скажет своим офицерам:
— Наша надежда в море — только адмирал Макаров. Он не только хочет воевать в море, но и умеет там воевать.
Литераторы, которые писали о Кондратенко, говорили не только о прекрасных человеческих и командирских качествах Романа Исидоровича. Они рассказывали и о его единомышленниках в деле обороны порт-артурской крепости.
В книге Миткевича и Дубенского, которая так и называется «Роман Исидорович Кондратенко», есть такие запоминающиеся строки:
«Прибыв в Порт-Артур месяца за полтора до объявления войны, генерал Кондратенко убедился в полной неготовности крепости выдержать осаду и тотчас же принялся за усовершенствование ее обороноспособности. Он уговорил генерала Стесселя объехать верки крепости и осмотреть все ее слабые стороны и недостатки.
Он ездил с покойным адмиралом Макаровым осматривать позицию у Цзинь-чжоу, делая совместно с ним соображения относительно ее обороны совместно с флотом. К сожалению, адмирал Макаров погиб уже к этому времени, а генералу Кондратенко не пришлось участвовать в обороне Цзинь-чжоу.
Одно только можно сказать с уверенностью, что никто в Порт-Артуре не волновался так сильно участью цзинь-чжоуского боя, как генерал Кондратенко. В Артуре рассказывали, что генерал Кондратенко будто бы дважды на коленях умолял Витгефта (заменившего погибшего С. О. Ма-карова на его посту. —
То, что новый флотский командующий в самом начале своего прибытия в Порт-Артур обстоятельно познакомился с системой сухопутной обороны морской крепости, говорило о многом. И самое главное о том, что он считал себя личноответственным за судьбу Порт-Артура. Независимо от того, откуда будет наноситься губительный удар японских сил: со стороны моря или со стороны суши.
В громком послевоенном судебном процессе по делу сдачи порт-артурской крепости неприятелю, в котором главным обвиняемым был генерал Стессель, фигурировала «Записка» генерала Смирнова, коменданта порт-артурской крепости. Этот документ позволяет судить о деятельности Макарова на сухопутном «фронте» морской крепости, которая как-то по сей день не привлекла внимания исследователей Русско-японской войны и биографов флотоводца.
Генерал Смирнов так рассказывает о своих взаимоотношениях с командующим флотом:
«Назначение меня на должность коменданта крепости Порт-Артур состоялось помимо какого-либо с моей стороны ходатайства. Высочайший приказ последовал 2 февраля 1904 года, то есть спустя 5 дней после объявления войны. В телеграмме военного министра, сообщавшей мне об этом назначении, было добавлено: «Надо выезжать немедленно, не заезжая в Петербург». Вполне понимая спешность в принятии новой должности, я выехал 9 февраля из Ченстохова (город в Польше. —
Прибыв в Порт-Артур, я самым энергичным образом принялся за ознакомление с крепостью. С первых же дней я вошел в соглашение с адмиралом Макаровым относительно совместных действий сухопутных сил и флота в случае высадки неприятеля на Квантуне. Решено было, что к пункту высадки я переброшу 7 полков и всю полевую артиллерию, а адмирал Макаров выведет туда весь свой флот. Едва прошла неделя со времени вступления моего в должность, как последовала от Наместника телеграмма, извещавшая, что генерал-лейтенант Стессель оставляется временно на Квантунском полуострове в должности начальника Порт-Артур—Цзинь-Чжоуского района, при чем комендант крепости должен находиться у него в подчинении.
Ознакомившись детально с крепостью и войдя в курс дела, я, в виду того что должность начальника района была возложена на генерала Стесселя, согласно приказу, только временно, счел необходимым
