свою комнату. Присела на кровать. «Дожилась!» — До неё вдруг дошёл скрытый смысл поступка Саида, — Эх! Не хотела ведь ехать! Доченьку пожалела!». На душу лёг тяжёлый камень. Хотелось уткнуться в подушку и реветь от унижения!
В комнату вошла Яна.
— Мамулечка, Саида проводила. Пойдём завтракать, — с нежной улыбкой произнесла она.
— Нет аппетита что-то…
— Как это нет аппетита? Ты что?.. Во время еды придёт!
— Зажилась я у вас, детка! Домой пора.
— Что случилось, ма?
— Ах… да ничего неожиданного не случилось. Саид сегодня не пожелал со мной поздороваться, пробежал мимо, не отреагировав на моё приветствие…
— Как это не отреагировал? — машинально повторила Яна. — Да я устрою ему сегодня «разбор полётов»!
— Не надо, родная! Кто я здесь? Приживалка… живу на деньги твоего мужа… Я об этом ещё дома тебе говорила, помнишь?
— Мама, ну, может, он торопился сегодня, может, случайно не ответил тебе? Не бери в голову. Всё образуется! Уж больно это не похоже на Саида. Здесь ведь так уважительны к старшим.
— Ну… посмотрим, что будет дальше, однако мне пора уезжать, детка. Сколько ещё проживу тут, не знаю, но, думаю, пора готовиться к отъезду.
На следующее утро эпизод в коридоре повторился. Саид как бы перестал замечать Марину Михайловну. Яна была в шоке. Это было вызовом не только её матери, но и ей самой! Она пыталась поговорить с Саидом, но их отношения с того дня, когда она позволила себе «лишние» покупки, стали какими-то безликими, отчуждёнными. Как-то за обедом Марина, которая ела совсем мало для взрослой женщины, поймала на себе презрительный взгляд Амины-ханум. Он будто прожёг её насквозь, у Марины даже перехватило горло. Сказав, что нет аппетита, она ушла к себе. Слава богу, что срок её визы заканчивался уже совсем скоро.
На следующий день, когда они были в доме одни, Марина спросила дочь:
— Детка, а вы оформили ребёнка-то? Есть у неё свидетельство о рождении?
— Ой, мам, Саид этим занимался… но я забыла спросить, чем всё кончилось. Возможно, ему некогда вырваться с работы за этим свидетельством.
— Яночка, но ведь это надо сделать. Как же ребёнок — без документа? Зачем тебе в этом деле Саид? У нас ты давно бы сама всё сделала. А здесь тебе что мешает?
— Ну, может, ты и права. Сейчас я позвоню врачу, которая принимала у меня роды, у них тут все документы в роддоме выдаются. И она набрала какой-то номер из записной книжки. Переговорив на урду с врачом, Яна растерянно положила трубку.
— Странно… Она сказала, что Саид уже давно забрал свидетельство. Но он мне ничего не говорил об этом.
Вечером она устроила ему допрос «с пристрастием»:
— Ты, оказывается, получил свидетельство на Марьям и даже не потрудился сказать мне об этом. Я же мать! И не знаю, что ты, оказывается, оформил её документы!
— А зачем тебе это свидетельство? Какая разница, есть оно или нет его?
— Покажи мне! Как странно ты рассуждаешь!
Саид направился к секретеру и достал документ, небрежно сунув его жене. Прочитав его, Яна чуть не упала в обморок! В графе «отец» стояли имя и фамилия Саида, а в строчке «мать» была указана Амна Саид.
— Но… здесь не то имя, что значится в моём казахстанском паспорте, а то, которое вы мне тут присвоили. А по паспорту я, как была Яна Евгеньевна Петренко, так и осталась!
— А какая тебе разница? Ты — моя жена, Амна Саид, так что всё правильно!
— Но ты разве не понимаешь, что получается, я не мать Марьям, поскольку я на самом деле по документам Яна Петренко, а в свидетельстве записана как мать совсем другая женщина! Это означает, что я не смогу вывезти ребёнка за границу, если надумаю проведать своих родителей! Что ты натворил?
— Ну, во-первых, тебе совсем необязательно ездить к родителям, твоя семья теперь здесь, а во- вторых, что ты разволновалась? Тебе просто надо принять наше гражданство и получить здешний паспорт на имя моей жены Амны Саид, и все дела!
— А ты спросил меня, хочу ли я принимать пакистанское гражданство? Почему ты всё решил за меня?!
— Я твой муж, и этим всё сказано. Давай прекратим этот бесполезный разговор. Мне надоели твои побеги и частые поездки к родителям, они на тебя дурно влияют. Поэтому впредь ты будешь слушать меня и делать так, как я тебе скажу. Поняла? Я дал тебе слишком много свободы, о чём сейчас жалею.
— Ты хорошо подумал, прежде чем заявить такое?
Он усмехнулся:
— Это тебе я советую хорошо подумать, дорогая!
Саид вышел из комнаты, а Яна осталась стоять, потрясённая. «Это же явный шантаж! — лихорадочно соображала она. — Как он меня… к ногтю? Да что он себе вообразил! Я что вещь, чтобы мной распоряжаться, как ему вздумается? О, нет, не на ту ты, милый, нарвался! Да я больше с тобой ничего общего не желаю иметь! Какой мерзкий поступок он, оказывается, способен совершить! Боже, а как же теперь выехать-то? Ведь теперь и не убежишь!» — женщина упала на кровать и беззвучно заплакала.
Вечером после ужина, перемыв всю посуду, Марина удалилась к себе. Она теперь старалась не мелькать лишний раз перед глазами хозяев, по возможности уединяясь в своей комнате. Вскоре к ней пришла Яна с Марьяшей на руках. Положила ребёнка на кровать.
— А где Зарочка?
— Она с отцом играет. Мама, мне надо с тобой серьёзно поговорить. Тут такое случилось!
Марина насторожилась:
— Боже мой, что ещё?..
— Короче, мам, я ведь выяснила, что за свидетельство получил Саид. — И Яна рассказала про свой разговор с мужем. — Понимаешь теперь, что тем самым он заставляет меня принять его гражданство? Ладно бы, кажется, гражданство, но ведь став пакистанской подданной, я уже не смогу прилетать домой так свободно и запросто, как сейчас, пока я иностранка. А стоит только принять местное гражданство, как я превращаюсь в не понятно кого. Хочет муж, даст пряник, а не хочет, тогда может выйти на улицу, прокричать три раза «Я с тобой развожусь», и всё — катись, Амна, на все четыре стороны! И при этом дети остаются с отцом! Я это уже проходила со свекровью. Мама, что-то надо придумать. Найти хоть какой- нибудь выход, чтобы уехать с детьми.
— Ох, Яна! Сколько раз ты уже бегала… и чем это кончалось! Ты должна понимать, что сейчас, когда Саид так ужесточил правила «игры», сбежать будет невероятно сложно, и если мы найдём какой-то выход, то, скорее всего, путём обмана! И если чудом нам удастся побег, твой муж никогда не простит этого! Для меня, вообще, обман — это значит переступить через себя. Понимаешь, это огромный грех не только перед собой, но и перед этими людьми, Яна. Мне потом будет стыдно смотреть им в глаза, если ты вдруг со временем опять передумаешь! Это уже не игрушки, дочь. Я хочу сказать, если мы с тобой сейчас затеем попытку спасти детей, все пути назад будут отрезаны! Подумай и взвесь!
— Мама, о чём ты говоришь? После всего, что он предпринял, чтобы насильно привязать меня, разве есть другие пути?! Да я смотреть на него не могу теперь!
— Ну… смотри, чтоб потом локти не кусала. Давай так договоримся, что ты ещё сегодняшнюю ночь подумай, а завтра сообщишь мне, какое решение приняла окончательно. Тогда придётся напрячь все мозговые извилины, чтобы выкрутиться.
Заплакала Марьям, и Яна унесла её к себе. А Марина вся собралась в комок, и сосредоточилась на поиске возможного решения казавшейся совершенно безвыходной ситуации.
Утром, после завтрака, Амина-ханум опять куда-то ушла. Яна с матерью вновь обсудили, к чему они пришли за ночь раздумий.
