больше никогда не попадалась мне на глаза.
Он раскрыл объятия.
— Иди ко мне, дорогая. Из-за этой паршивки мы едва не отвыкли друг от друга.
Соня счастливо рассмеялась.
Наверное, после всех треволнений, а также потому, что они заснули уже под утро. Соня и Патрик проснулись лишь тогда, когда в дверь забарабанил Шарль.
— Ваше сиятельство! Мадемуазель Софи!
— Момент! — Соня как могла быстро оделась и выглянула из комнаты.
— Что случилось?
— К вам приехала мадам Фаншон. Говорит, у нее срочное дело.
— Проводи мадам в гостиную и предложи ей фруктов или ореховый ликер, который нам вчера прислал лавочник, — пусть подождет. Я сейчас приду!
Она чуть было не сказала «мы придем», но посчитала, что, раз решила перед слугами сохранять лицо, впредь так и будет делать.
Едва Шарль ушел, Патрик перебежал к себе в комнату и вышел к мадам Фаншон почти следом за Соней.
Гостья нервно вскочила при виде княжны:
— Ах, ваше сиятельство! Хвала богородице, вы живы и здоровы!
— Садитесь, моя дорогая, — вы так бледны, сейчас я распоряжусь… Я принесу кофе. Вы не откажетесь позавтракать с нами?
— Я не уверена, что сейчас следует думать о еде.
— О еде приходится думать, если мы хотим иметь силы для борьбы с неприятностями.
Она успокаивающе улыбнулась нежданной гостье и обернулась к входящему Патрику.
— Патрик, займи беседой мадам Фаншон, а я распоряжусь насчет завтрака.
Соня поспешила на кухню, удивляясь тому, что оттуда не доносится привычных запахов и вообще никакого шума, хотя ее кухарка обычно появлялась здесь чуть свет.
Сейчас темнолицая Ода улыбнется навстречу хозяйке и скажет:
— Я приготовила для мадемуазель Софи вкусные булочки. Они сегодня получились на редкость пышными.
А Соня отзовется:
— Ах, Ода, они каждый день у вас на редкость пышные.
Но кухарки в кухне не было. Соня выбежала в коридор и позвала:
— Шарль! Шарль!
На ее крики из гостиной показался встревоженный Патрик, из-за плеча которого выглядывала мадам Фаншон.
Тут как раз Соня увидела, как слуга, которого она призывала, идет в дом с охапкой дров.
— Шарль, вы не видели Оду?
— Недавно она была на кухне, — проговорил из-за дров Шарль, осторожно проходя мимо нее и сбрасывая дрова у печки.
Он цепко огляделся и удивленно бормотнул:
— Да вот же она лежит!
Все вчетвером, включая подоспевших Патрика и мадам Фаншон, они склонились над лежащей кухаркой.
— Она убита!
— задавленно пискнула Соня, со страхом глядя на пятно крови у головы лежащей Оды.
Мадам Фаншон, незаметно оттесняя их от лежащей, освободила достаточно места для своих действий, тронула Оду за руку.
— Нет, она жива… Как хорошо, что я взяла с собой сумку. Будто чувствовала.
Она быстро вышла и принесла из гостиной холщовый мешочек и стала в нем рыться.
— Дайте мне теплой воды, — приказала она, не оглядываясь, и Соня бросилась к плите, с трудом приподнимая тяжелый чайник.
— Позвольте мне, ваше сиятельство. — Шарль взял чайник из ее рук и налил воды в какую-то миску.
Мадам Фаншон осторожно промыла рану кухарки, а потом стала ловко бинтовать ее голову.
— Слава создателю, кость цела, — облегченно сказала она, уложив голову Оды к себе на колени. — Подайте-ка мне вот тот пузырек.
Соня торопливо подала, и знахарка налила в ложку несколько капель темно-коричневой жидкости, а затем влила ее в рот обеспамятевшей Оды.
Через некоторое время ресницы кухарки дрогнули, и она медленно открыла глаза. Не сообразив сразу, что она лежит на коленях сидящей на полу мадам Фаншон, первой она увидела Соню и обратилась к ней:
— О, мадемуазель Софи, что-то ударило меня по голове, я упала… Булочки! Наверное, они подгорели… Или я так и не поставила их в духовку… Матерь божья, мне показалось, что моя голова треснула, как орех!
— Успокойся, Ода, — мадам Фаншон погладила ее по руке. — По счастью, твоя голова оказалась крепче, чем ты подумала… Однако если дело зашло так далеко… Мадемуазель Софи, вы все в опасности.
Соня беспокойно поискала взглядом Патрика, который куда-то отлучился. Именно теперь, когда он ей так нужен!
Но долго гневаться ей не пришлось, потому что Патрик опять появился в дверях и подхватил слова крестьянской лекарки.
— Наверное, вы правы, мадам Фаншон! — медленно проговорил он. — Потому что наша птичка, которую мы недавно посадили в клетку, таинственным образом исчезла.
— Думаю, здесь нет никакой тайны, — отозвалась француженка. — Скорее всего, ее освободил Лео…
— Да кто он такой, этот Лео?! — возмутилась Соня. — Как он смеет расхаживать по замку и открывать запертые двери? Нам надо обратиться в полицию…
— Полиция и сама его ищет, — сказала мадам Фаншон, — но поскольку лучше Лео никто не знает здешние места и у него везде есть свои убежища, то вряд ли в ближайшее время его найдут. А если он почувствует, как говорит в таких случаях сам, запах паленого, он проберется на какой-нибудь корабль — Лео хороший матрос, и любой капитан возьмет его в свою команду… Мне надо было приехать к вам раньше, но пришлось лечить одну девушку… — Она усмехнулась. — Как раз ту, что я прочила вам в горничные.
А вовсе не ту, которую вы называете Вивиан.
— Значит, она внезапно заболела?
— Можно сказать и так. — Мадам Фаншон спрятала в сумку пузырек и помогла Оде подняться. — Виолетт в тот день шла к вам, но кто-то подкрался и столкнул ее в овраг… Нет-нет, Ода, сегодня тебе придется полежать. Не волнуйся, я допеку за тебя твои булочки. Шарль, помоги-ка отвести Оду в комнату для прислуги.
— Ах, мадам Фаншон! — воскликнула Соня. — Вы наш добрый ангел!
— Зовите меня Аньез, — улыбнулась та, помогая кухарке подняться.
В конце концов Патрик сделал почти то же самое, что недавно и мадам Фаншон. Он отодвинул всех в сторону, легко поднял на руки Оду и понес ее в комнатку, где кухарка хранила свои вещи и порой дремала днем часок-другой, если выдавалось свободное время.
— А мы давайте вернемся в гостиную, — Предложила Соня, — булочки подождут.
Мадам Фаншон согласилась, и теперь обе женщины сидели за столом, потягивали ликер из крошечных рюмочек и неспешно беседовали.
— Думаю, могу вам рассказать, почему в доме появилась подозрительная горничная, которая, будучи раскрытой, смогла ускользнуть из запертой комнаты, — сказала Аньез Фаншон.
Патрик вернулся и тоже присел за стол, молчаливым кивком благодаря Соню, которая протянула ему
