Плотник сколотил стол, лавки, и, когда затопили печку, по избушке разлился терпкий запах свежей древесной смолы.
Вместо кровати сколотили нечто вроде полатей. Теперь уже бывшая квартирная хозяйка Арнольда сшила для него ситцевый чехол под матрас, который он набил сосновыми лапами. Оставалось раздобыть одеяла и подушки.
Их — вместе с меховым покрывалом из зайца — прислала Арнольду Юлия. Ее гражданский муж натаскал в их дом у моря столько мехов и теплых вещей, что ими можно было согреть не одну семью.
Виолетта не знала, чем Аренский занимается, но сразу почувствовала, что он почти перестал уделять ей внимание. Девушка расстроилась. Она и так ела понемногу, а тут и вовсе потеряла аппетит, вздрагивала от каждого стука двери, а когда в ресторане собирались посетители и начинал играть оркестр, молодая скрипачка не сводила глаз с входящих в зал, и каждый раз на её лице отражалось явное разочарование. Неужели она перестала его интересовать?
А через неделю он пришел к концу их работы и сел за обычным столиком, поближе к оркестру.
Виолетта почувствовала, как внутри неё все запело — смычок летал в её руках, как будто она натерла его не канифолью, а какой-то волшебной мазью.
Арнольд не ушел и после того как музыканты кончили играть, а она стала укладывать скрипку в футляр. Он ждал ее! Сердце Виолетты ухнуло вниз, ноги её еле держали. Она поняла: то, что должно случиться, произойдет именно сегодня.
— Виолетта, — сказал Аренский, и произнесенное им имя показалось девушке куда более звучным, чем прежде. — Виолетта, я люблю вас. Любите ли и вы меня?
Она хотела сказать 'да', но никак не могла разжать губы. Все её существо отчего-то перестало подчиняться ей.
— Скажите, — продолжал он, — вы пойдете сегодня со мной?
Что говорят в таких случаях порядочные девушки? И делают ли порядочным девушкам подобные предложения?
Она давно не думала о себе так, потому что порядочным девушкам не говорят 'Эй, ты!' или 'Поди сюда, чмо болотное!' И такие девушки не носят грязные вонючие тряпки, которые не всегда найдешь и на мусорных свалках…
А если она скажет 'нет' и он уйдет, чтобы никогда больше не прийти? Конечно, по ту сторону жизни, в Ленинграде, все было бы по-другому, с цветами и долгими гуляньями в парке при свете белых ночей. И он бы сделал ей предложение, но пойти с ним не куда-то, а в загс… Господи, о чем она думает?!
Конечно, обидно, что ты не можешь, как другие девушки, стать женой любимого человека, а будешь его… любовницей. И вроде это слово происходит от слова 'любовь', но люди всегда вкладывают в него неприятный смысл. Получается, она будет женщиной вне закона. Любовницей чекиста.
Ее соседка по нарам Вера, у которой расстреляли всех родных, а с нею самой чекисты обошлись куда грубее, чем… чем Виолетта могла бы себе представить, говорила, что все энкавэдэшники — твари ползучие и заслуживают только пули в лоб.
Виолетту смутило слово 'все'. Значит, и Аренский такой, как все? Выходит, она любит 'тварь ползучую'? А ей казалось, что у него такие добрые серые глаза…
Странная штука любовь, подумала она, чем больше ей сопротивляешься, тем она тебя крепче привязывает к любимому. 'А надо ли так уж сопротивляться?' — резонно спросил её внутренний голос.
'За', 'против', как на комсомольском собрании. Виолетта разозлилась на себя.
Наверное, потому, когда Арнольд спросил, хочет ли она уйти с ним, девушка, устав от споров с самой собой, просто согласно кивнула.
Глава пятнадцатая
— Ты хочешь, чтобы мы развелись? — прервала длинную речь мужа Катерина.
— Не надо понимать меня так примитивно, — поморщился Федор. — Как раз этого я хочу меньше всего. В нашем ведомстве неодобрительно относятся к разводам. Считают, что если ты не сумел сохранить первичную ячейку общества, то не сможешь руководить коллективом.
— Вот оно что! — иронично вскинула брови Катерина. — В вашем ведомстве! Именно это тебя так волнует.
— Волнует. А поскольку мое ведомство волнует чистота наших рядов, она волнует и меня. Я понимаю, твое происхождение накладывает отпечаток на твое отношение к людям — друзей ты выбираешь себе из самых низов, но надо же учиться! Вагоновожатая. Циркачка. Ты хоть раз подумала о том, что я хотел бы общаться с людьми из хорошего общества? Не пора ли расти над собой, встречаться с интересными людьми, которые собой кое-что представляют……
— А мне показалось, что именно внимание вагоновожатой так польстило сегодня твоему самолюбию.
— Не говори глупости, я поддерживал твою компанию, как ты сама меня просила… И смотрел, как манерничает твоя любимая подруга. Наверное, она думает, что её поведение выглядит аристократично. Насмотрелась на своих гастролях на зрителей, сидящих в ложах…
Катерина расхохоталась.
— И это ты говоришь о Наташке? Тебе кажется, что она изображает из себя аристократку?! Да, к твоему сведению, ей и не надо никого изображать, потому что она — аристократка и есть.
— Это ей так в приюте сказали?
— Ей никто ничего не говорил. Это она сказала, что из приюта, а на самом деле никогда там не была…
— Вот как? А откуда она на самом деле?
— Ты слеп, Головин! Не смог даже разглядеть в Романовой представительницу своего класса! Если я хоть что-то понимаю, князь в вашей табели о рангах выше графа.
— Кого ты слушаешь! Да я аристократку за милю учую.
— Значит, на этот раз твой нюх тебе изменил. Ни на чем не основанная антипатия к моей подруге застила тебе глаза.
— Представим на минутку, что я ошибся. Тогда скажи мне, кто твоя Наташа на самом деле?
— Это не моя тайна, — сухо сказала Катерина.
— В этом-то все и дело! — подчеркнуто тяжело вздохнул Головин. — Если бы ты относилась ко мне, как положено относиться к любимому мужу, ничего от меня не скрывая, не было бы между нами размолвок. Твоя тайна, моя тайна… Неужели ты думаешь, что я, узнав о подлинной личности Романовой, тотчас побегу с доносом в ОГПУ? Хорошего же ты мнения об отце твоего сына!
— Да зачем тебе это знать?!
Если бы Головин был на самом деле честен со своей женой, как он в том пытался её убедить, он бы сказал:
— Чтобы пойти в НКВД не с пустыми руками.
Несмотря на свою мужественную внешность, Федор Арсентьевич не то чтобы был трусом во всех своих проявлениях, но власти и её карающего органа ОГПУ — панически боялся.
В свое время выживший после раны, которую его враг посчитал смертельной и потому не стал его добивать, Головин теперь лихорадочно цеплялся за свою жизнь. И в этом стремлении начисто отрицал моральные принципы своего древнего рода, в котором были и рыцари, и крестоносцы… Мужчины смелые и героические. Возможно, были трусы, но история о них никаких сведений не сохранила.
Враг Головиных Зигмунд Бек не представлял себе, насколько легко ему было бы попросту сломить Федора, имея для этого множество инструментов в своем арсенале, а он охотился за ним долгие годы. Но разве мог он знать, что последний отпрыск славного рода так слаб. Зигмунд переоценил своего противника и потому погиб на этом тернистом пути…
Сейчас Головин умышленно распалял свою жену мнимым недоверием, зная, насколько она эмоциональна. Лишь в запале Катерина может проговориться, и к этому её надо подвести.
