Однако та еще сволочь наша Эмилия Леонардовна. Могла бы для начала выслушать Ксению Станиславовну или дать ей время прийти в себя. Сейчас второй укол понадобится…
Не понадобился – Ксения Станиславовна вскочила, застегнула юбку, заверила меня, что чувствует себя превосходно, и поспешила давать объяснения. Я попытался задержать ее, объясняя, что после укола надо полежать хотя бы полчасика, но не смог.
– Какие «полчасика», Сергей Юрьевич?! – патетически вздевая руки вверх, воскликнула она. – Тут судьба моя решается, я же месяц назад машину в кредит взяла!
«Кредитный» автомобиль – довод серьезный. Не поспоришь.
Около полудня в гимназию приехала мать Алтунина, квадратная женщина восточной внешности с редким именем Ровена. Ровена Альбертовна.
Обычно родители скандалят, диспутируют, выражают недовольство и, вообще, всячески «качают права» в директорском кабинете, но Ровена Альбертовна начала с учительской. Дождалась перемены, появилась на пороге и, грозно вращая глазами, вопросила:
– Кто здесь будет Ксения Станиславовна?!
Именно – вопросила. Громко и с выражением. Так, наверное, орали когда-то свое фирменное «иду на вы!» киевские князья.
– Ну я!
Ксения Станиславовна уже узнала от Эмилии Леонардовны о своей полной педагогической несостоятельности, написала заявление об уходе и дорабатывала свой последний день в гимназии. Если
Эмилия Леонардовна увольняет со скандалом, то всегда сразу, без отработки двух положенных недель. Она права – обиженный сотрудник не должен задерживаться в гимназии и создавать дополнительные проблемы.
Ксении Станиславовне было нечего терять, только вот гневная посетительница этого еще не знала.
– Что значит «ну»?! – попробовала возмутиться она, но в ответ услышала классическое:
– Баранки гну!
Все находившиеся в учительской, в том числе и я, прекрасно понимали, что тетке не поздоровится. Ксения Станиславовна сейчас выдаст ей, как говорила моя мама, «за девочку Галю, за мальчика Валю и всех пионеров-героев».
Так оно и вышло.
– Как вы разговариваете? – опешила толстуха и даже вроде как сдулась, немного уменьшившись в объеме, и решила представиться: – Я – Ровена Альбертовна, мать Игоря Алтунина.
– Точно так же, как со мной разговаривал ваш сын! – ответила Ксения Станиславовна.
Эмилии Леонардовны и Нины Петровны в учительской не было, а всем остальным очень хотелось посмотреть шоу. Поэтому никто не вмешался.
– Вы довели моего мальчика до стресса…
– Вашего мальчика можно довести до стресса? Ой, не смешите меня!
– Я что – клоун, чтобы вас смешить?!
– Не знаю, вам виднее.
– Что значит «вам виднее»? Довела мальчика…
– Да ваш мальчик сам меня довел! И еще толкнул!
– Не может быть! Не пытайтесь оправдаться!
– Я не собираюсь перед вами оправдываться! Хотите оправданий – валите к директору! Пусть она перед вами стелется!
– Да ты просто хамка!
– От хамки слышу! У вас вся семья такая! Яблочко от яблони недалеко падает!
– Ай, посмотрите на эту учительницу! – Ровена Альбертовна попыталась найти понимание у зрителей. – Это разве педагог?
В ответ она услышала очень эмоциональную характеристику своих умственных способностей, а заодно и способностей своего сына. Далеко не все слова, произнесенные Ксенией Станиславовной, были цензурными, но все они, надо признать, были уместными. Весьма и весьма.
Никто из зрителей и не подумал возмущаться.
– Да это… это… как… – запыхтела Ровена Альбертовна и ушла.
Бедная женщина настолько расстроилась, что забыла хлопнуть дверью. Прозвенел звонок.
– Иду на последний урок, – улыбнулась Ксения Станиславовна. – И если она встретится мне в коридоре, то…
– Мамаша Алтунина – феерическая женщина, – сказала Марина. – Я думала, что она порвет Леонардовну на кусочки, хотела даже Вячеславандреича на подмогу вызвать…
– …но потом решила, что представился очень удобный случай избавиться от Эмилии, и решила подождать. – Я с сожалением поставил на стол опустевшую чашку.
Марина встала, подошла к раковине и стала мыть джезву, чтобы сварить еще кофе.
– Да я сам сварю, – сказал я.
– Не на моей кухне. Кухня – это сакральное место для женщины, средоточие ее женской сущности.
– А в университете нам говорили, что женская сущность сосредоточена совсем в другом месте.
– Ты о чем-нибудь другом думать способен?! – Марина обернулась ко мне, чтобы изобразить мимикой возмущение. – Взрослый человек, а ведешь себя как мальчишка!
– Мы так редко встречаемся… – вздохнул я.
– По сто раз на дню!
– Я не в том смысле…
– Смысл у тебя всегда один!
– Ладно, хватит свирепствовать, – миролюбиво сказал я. – Лучше расскажи, как Эмилии удалось остаться в живых?
– Ты знаешь – она ее просто уболтала, как сирена. Леонардовна – мастер словесного айкидо. Сначала со всем согласится, усыпит бдительность, а потом вывернет все наизнанку, да так, что будешь чувствовать себя полным дураком.
– Она умеет, – подтвердил я.
– Вот и тут так же рассыпалась в извинениях, потом завелась насчет трудностей переходного возраста, отдельно остановилась на подростковой агрессии и в конце концов навязала размякшей мамаше платные занятия у нашего психолога. Под соусом – сегодня он толкнул учительницу, а завтра изобьет вас. Учитесь, юноша, как из всего извлекать выгоду.
– Жалко Ксению.
– Ты знаешь – у нее к этому шло. Если педагог неспособен переломить ситуацию в классе, то он рано или поздно пострадает. Таким, как Шнуренко, лучше преподавать в вузах. Студенты, в отличие от подростков, не самоутверждаются на каждом шагу. Ой, забыла тебе рассказать – видела в воскресенье в «Маркс энд Спенсер» такую сценку. Стоят возле юбок две девицы, и одна другой говорит: «Давай я еще эту юбку примерю – и пойдем есть суси». А та спрашивает: «Только примеришь? Ничего покупать разве не будешь?» Подруга отвечает: «Нет, сегодня у меня не такое поганое настроение, чтобы покупать! Обойдусь примеркой».
– Волшебная история, – оценил я. – И тема для диссертации. Подкинь нашему психологу.
– Она не оценит, – поморщилась Марина. – И потом, она уже кандидат наук, а доктором вне кафедры становиться бессмысленно. Мучений много, а отдача нулевая.
Happy New Year
Почему-то под Новый год людей так и разбирает вспоминать прошлое. Процесс подведения итогов года по мере выпитого превращается в подведение итога всей жизни.
Кто кем стал – общеизвестно, ведь все мы трудимся в одном коллективе. Остается рассказывать, кто с
