Ubi facta loduuntur, non opus est verbis!…
Вглядываясь в события с точки зрения государственной, мы на их пути старались лишь разъяснить внутренний смысл явлений. И ныне, завершая повествование, мы не хотим сгущать красок. Согласно с сим не входит в нашу задачу ни описание потрясающих картин скорби при погребении жертв катастрофы, ни тех страшных условий, какими окружены рабочие теперь. Не станем мы задаваться и предсказаниями о результатах народного волнения пред итогом мероприятий ленского товарищества. С надеждой на будущее мы ожидаем выводов расследования. Но мы невправе умолчать о биржевой стороне проблемы.
VI. При учреждении ленского предприятия его акции были выпущены по 450 руб. за штуку номинальных. Затем последовал второй выпуск, но уже только по 300 рублей, а всего оба выпуска на 6.000.000 рублей.
Средняя добыча золота не превышала двух или трёх золотников на сто пудов породы. Местами же, особенно в направлении к Гачинскому ручью, впадающему в Бодайбо, возрастала, а ближе к устью ручья, там, где теперь разрабатывается прииск Феодосеевский, стала обещать и нечто изумительное. С открытием этого последнего прииска оказалось, что из ста пудов породы промывается до двух фунтов золота. Общая же добыча товарищества, как уже сказано, переходит за тысячу пудов в год.
Ясно, как развивалась при этих условиях биржевая игра, особенно под дирижёрством такого виртуоза, как Захарий Жданов, должно быть, из бывших евреев. Взмыливая цену акций временами до 6.000 руб., Жданов заблагорассудил на всякий случай сбыть их в среднем около 5.400 руб. за штуку синдикату из еврейских банков при благосклонном участии нескольких лордов и английских же евреев, которым досталась львиная доля в три четверти акций. Наряду с этим усердие, достойное лучшей участи, проявил здесь, как мы уже знаем, и министр Тимирязев. Тем не менее, акции упали рублей, примерно, на 500 в штуке. Тогда решено было выпустить “малую Лену”, т. е. новые акции — лишь по 75 руб. Мотивами указывались: желательность расширения добычи приисков и приобщения таким образом большего числа русских людей к пользованию дарами природы, а с другой стороны, несоизмеримость двух прежних выпусков, акции которых ценой в 450 и в 300 рублей, не имеют кратного соотношения. Новый выпуск был разрешён, однако, в размере 150 руб. номинальных за акцию. Самая же операция выпуска была предназначена заправилами на 14 апреля.
Если среди таких обстоятельств допустить, что, как разъяснено выше, Гинцбурги, распродав свои акции по высоким ценам, нажили к началу февраля 1912 года до 10.000.000 рублей, то дальнейшая программа действий определялась для них логически из необходимости вернуть возможно большее количество акций и притом как можно дешевле, дабы, во-первых, удержать за собой верховенство в деле, приносящем более 50% ежегодного барыша, а во-вторых, установить для себя же право на захват хорошей порции новых акций, распределяемых между владельцами старых.
Но если программа данного рода представлялась естественной, то ничто не мешало членам “избранного народа” помогать своему счастью. И мы действительно видим, что уже к концу февраля “топор рабочих батальонов” с берегов Бодайбо стал доноситься в Петербурге. Не начинался ли иудейский концерт, и в биржевом рояле не происходило ли нажатия педалей?… Об этом мы узнаем из расследования. Тем не менее, и теперь ясно, что, будучи само кругом виноватым, ленское товарищество действовало наперекор всему, что требовалось человеколюбием и, без сомнения, благоразумием. Отвергая справедливейшие пожелания рабочих, товарищество цинично взывало к отказу им в самом праве жаловаться на свою горькую судьбу. Стихийный процесс забастовки отягчался, акции же товарищества всё падали и падали. Еврейство не думало, конечно, поднимать их, хотя и подхватывало на лету. Наконец, 4 апреля разразилась стрельба пачками, акции же вновь полетели вниз, да ещё на 600 рублей сразу!…
Предоставляя пожару разгораться, иудейская пресса сперва делала вид, что не придаёт ему особого значения, а затем, вдруг, переставила регистр и, наоборот, впала в “мрачную меланхолию”, а засим даже во всекагальную печаль о “варварстве репрессий”, не видя уже какой-либо надежды на успокоение. Ожидовленные телеграммы в свою очередь стали напевать похоронный марш известиями о студенческих и рабочих массовках, промышленных и фабричных стачках и забастовках… Шторм испуга и смятения проносился по биржевым бюллетеням неудержимо, пока не наступило 14 апреля, день вожделенного выпуска “малой Лены”. Тогда внезапно буря стихла, и банкирское солнце взошло в ослепительной красоте беспримерных барышей. Невиданным ореолом были окружены во Израиле гениальные концертмейстеры, равно как, без сомнения, и сами авторы этой hors de concours талмудической симфонии.
Увы, наш голос слишком слаб. Призываем на помощь ту из московских газет, которая, страха ради иудейска, хотя и не обмолвилась о евреях ни одним словом, однако написала финал к событиям на берегах Бодайбо, кажется, довольно удачно…
