Каково признание в убийстве Фора! Сколь зловеща и цинична угроза тем, что без замедления должно было вновь произойти?
7. Действительно, уже 4 марта Дюпюи получил второй кагальный подарок известие об ужасающей кончине обоих своих собеседников, Лоренсо и Федэя, а 5 марта был настигнут громовым ударом катастрофы в Лагубране.
В глухую ночь, 84.000 килограммов пороха взорвались на казённом заводе, господствующем над Тулоном!…
Взрыв потряс всю округу и был слышан за 200 вёрст. Здания, как и всё, что было на данной территории, превратились в прах, усеянный клочьями сотен человеческих тел. Несколько далее, в окрестностях, были разбросаны ещё многие лаборатории бездымного пороха и мелинита, к счастью, не взорвавшиеся. Иначе, т. е. если бы и они рванули одновременно, как рассчитывали авторы злодеяния, Тулон, арсенал и флот могли бы исчезнуть, как от громоносного циклона. Печалясь о неудовлетворительности результата, нанятые иудеями анархисты снова выслали 7 марта шестерых из своей среды попытаться взорвать и склады мелинита… Преследуемые же часовым, в которого пули их револьверов не попали, эти шаббесгои вынуждены были бежать, но успели заложить на месте покушения 16 динамитных патронов. Не достигнув, таким образом, истребления французских эскадр сразу и оптом, еврейство не остановилось перед усилиями на протяжении десятка лет добиться того же в разброде, и не без результата. Нарочитые расследователи, как и все понимающие состояние морских сил, не могут удержаться от единодушного вопля: “Израсходовав одиннадцать с половиной миллиардов на свой военный флот, Франция его, в действительности, не имеет; он приведён в большую негодность, чем после злополучной морской войны…”
8. Менее предусмотрительный, чем Дюпюи, но столь же осведомлённый об интригах “Дела” (“Affaire”) министр Кранц доблестно засвидетельствовал перед палатой депутатов о своём убеждении в виновности “страдальца”… На следующий день 22 июня он, его жена и дети подверглись отравлению, а если их удалось вырвать из когтей смерти, то лишь путём крайних усилий и после жестоких страданий.
9. Агент сыскной полиции Генээ, глубоко знакомый с “Делом” и долго следивший за Дрейфусом по пятам во Франции и Бельгии, равно как в других местах, был вызван для дачи показаний на суд в Ренн. Тогда озаботились помешать ему в этом, своевременно “извлекая его из обращения”. Он умер внезапно 5-го июля 1899 года.
Представив вам всё указанное, мы преднамеренно оставили для более внимательного анализа два наиболее поразительных убийства: Феликса Фора — 16 февраля 1899 года и Сивэтона — 8 декабря 1904 года.
Президент Фор, без всякого сомнения, отравлен.
Совершенно очевидно, что в лагере заговорщиков никто на этот счёт не имел ни малейших сомнений. Справедливо привести к тому же и всех, стоящих за пределами названного лагеря.
Для того, кто желает исследовать обстоятельства и рассмотреть улики, это преступление является столь же бесспорным, как и всякий другой, незыблемо установленный, исторический факт. Например, убийство президента Карно перед театром в Лионе среди громадного народного стечения.
Постараемся же изложить без комментариев главные доказательства.
а) Показания самого Фора и бывшего министра финансов Флуранса. Незадолго до преступления Флуранс встретил полицейского чиновника, который просил его посоветовать президенту, чтобы он прежде всего остерегался своих приближённых, так как видимая опасность для его жизни грозит с этой стороны. Флуранс предупредил Фора, но услышал в ответ:
б) За месяц до убийства интеллигентная и правдивая свидетельница, все сообщения которой были признаны верными, госпожа Бас-тиан[87] слышала в парижском посольстве Германии следующие слова одного из собеседников:
в) Другие свидетельства с разных сторон позволяют утверждать, что известное количество лиц в иудейско-масонской среде было предупреждено о неминуемости убийства Фора, причём некоторые проговаривались за недели, другие за несколько дней, а третьи — даже за немного часов о предстоящем событии.
г) В частности, журнал “La Croix” получил с Дальнего Востока от одного достойного веры подписчика известие, что через болтовню проезжих масонов там знали о предстоящей “новости” уже за восемь дней до злодеяния.
д) Президент скончался 16 февраля только в 10 часов вечера. Тем не менее, в 4 часа пополудни, когда он ещё был вполне здоров и принимал в Елисейском дворце князя Монако, а затем кардинала Ришара, была получена с парижской биржи в Брюсселе и немедленно напечатана в местных газетах нижеследующая телеграмма:
В тот же день из Ливерпуля пришли в Туркуан (Tourcoing) две депеши такого рода:
“Ливерпуль, 16 февраля, 4 часа пополудни.
Правда ли, что в Париже беспорядки? Телеграфируйте все подробности”.
“Ливерпуль, 16 февраля, 4 часа пополудни.
Рынок внезапно пошёл на понижение вследствие слухов об осложнениях в Париже”.
Наконец, ещё в тот же самый день между двумя и тремя часами пополудни Генрих Депрэ в Лилле (24, улица Инкермана) получил из Антверпена по телефону отказ от торговой сделки в виду смут, долженствующих последовать за выходом в отставку Фора (“La Croix”, 4 марта, и “Croix du Nord”, 10 марта 1899 года).
е) Какова важность этой смерти? Только патриотизм Фора являлся преградой еврейскому заговору и не давал потоку измены, прорвавшись, унести всё как в правительстве, так и в обеих палатах парламента и в прессе, а затем перевернуть вверх дном и армию, и страну. Видя себя обманываемым, прижимаемым, угрожаемым, президент подготовил суровую отповедь через “Воззвание к народу”, где он указывал на пропасть, разверзшуюся перед Францией, и этот обширный жидовский заговор как на постоянную угрозу для всех учреждений и самой безопасности страны.
Необходимо было, во что бы то ни стало, помешать изданию великого государственного акта. Ну… и помешали!
А как? Воспользовавшись приближенными Фора, как и предвидел тот высокий чин полиции, который предупреждал Флуранса.
Приём у президента продолжался до шести часов вечера, т. е. до момента, когда прибыла ещё одна особа[88], которая от времени до времени также являлась в Елисейский дворец. Вот при этом свидании с глазу на глаз и совершилось злодеяние… На крики прибежали, но женщина была усажена в карету и отправлена домой в ту именно минуту, когда стали толпиться вокруг несчастного президента, уже находившегося в агонии…
ж) Характер мер и забот, которые были принимаемы врачами, в частности, профессором Ланнелонгом. Этому не противоречит выданное на другой день, чтобы успокоить общественное мнение, медицинское удостоверение о кончине Феликса Фора вследствие, будто бы, внезапного кровоизлияния в мозг. Во-первых, есть и яды, которыми может обусловливаться такое же кровоизлияние. Во-вторых, правда ли, что смерть была столь внезапной? Наоборот, крепкий организм боролся долго и жестокая агония продолжалась не менее четырёх часов,… а врачи, со своей стороны, обращались именно к средствам, необходимым против отравы. Они применяли, например, искусственное дыхание, вытягивание языка и, вообще, то, что делают, когда хотят выиграть время и помочь яду выделится. Иначе говоря, они, без сомнения, поставили диагноз отравления и действовали сообразно с ним.
з) Но преступление устанавливается не одними действиями медиков, а, быть может, даже очевидное — отсутствием вскрытия. Разве в случаях насильственной или неожиданной кончины, да ещё выдающегося человека, не прибегают к вскрытию его праха для точнейшего определения причины смерти? Разве не вскрывали останки президента Карно и самой императрицы австрийской Елизаветы, хотя их раны были налицо, а смертельный исход был явно чужд какой-либо таинственности?…
и) Случается нередко, что предосторожности, рассчитываемые на замаскирование событий, неумолимо
