Здесь, впрочем, ещё раз замечается параллель между надменным Альбионом и Всемирным кагалом. Оба они — кредиторы вселенной, а уж никак не её должники. Тем не менее, если англичанин способен чему- нибудь удивляться, то в особенности тому, что шотландец ещё лукавее его самого! И мы знаем, что холодная Шотландия — родина пуритан, таинственная же и неразрывная связь между пуританством и капитализмом — явление бесспорное как в Великобритании, так и в Швейцарии (где им соответствуют последователи Кальвина — и Цвигли), так главным образом в Северной Америке. Отсюда естественно, что если на земном шаре существует страна, где “угнетённое племя” до жалости беспомощно, то ею должна быть, повидимому, признана именно Шотландия.
Иное, конечно, замечается в тех странах, где от их имени выдаются даже “гусарские” векселя…
Положение задолженного евреям государства очень просто, хотя и весьма унизительно. Имея внутри себя кагального повелителя, оно вынуждено остерегаться неугодить ему. Положим, биржевой владыка обыкновенно пользуется своей властью с предусмотрительностью и “действует” лишь, когда этого требуют “его выгоды”, но он всегда начеку и зорко следит за любыми совещаниями министров, точно он сам там присутствует либо соединён телефоном. Но что он знает особенно хорошо, так это то, что на таких совещаниях о нём говорят не иначе, как с почтительным страхом. Да и в самом деле, если ещё возможно гордиться званием всемирного кредитора, то нет уж ровно ничего завидного в звании всемирного должника.
С другой стороны, указанный повелитель отнюдь не желает замежевать себя в стенах биржи.
Забавная вещь! Вопреки узкоторгашеским своим инстинктам, еврей охотно допускает в себе необыкновенные таланты и для политической карьеры. Между тем дух толкучки кладёт неизгладимую печать на иудейскую политику. Не только на сцене, а и за самыми её кулисами гешефты всякого рода неизменно присутствуют и размножаются, или, лучше сказать, этот дух никогда не бывает более деятельным, чем в тот презренный момент, когда, расширяя поле своих операций, политика позволяет ему проникнуть в самое сердце государственной жизни. Тогда, будучи властителем правительственных тайн уже ни мало не опасаясь боязливой юстиции, еврейство может спекулировать с безграничной свободой.
Обетованная земля в его руках, остаётся лишь собирать жатву!
А чтобы не ходить далеко за примерами, заметим, что ещё несколько десятков лет назад, в одном из австрийских юмористических кагальных листков наряду с другими ядовитыми афоризмами был дан и такой:
Вдумываясь же во всё изложенное мы не можем отрешиться и от следующих указаний.
Из зловещих талантов иудейского банкира нет ни одного, за которым государственные люди должны бы так смотреть в оба, как за искусством развращения. Там, где есть какой-нибудь его зародыш, как бы он ни был сокровенен, еврей сумеет откопать его и дать расцвесть. Повсюду, где растление нравов стало хроническим, там под усердным жидовским воздействием оно принимает чрезвычайные размеры. Брожение, которое при этом совершается в известных странах, нельзя ни с чем сравнить лучше, как с пышным развитием скромной былинки под влиянием жаркого и влажного климата.
А вдруг узнают?… Но и в этом направлении еврейский банкир располагает страшным оружием — молчанием. Непроницаемость тьмы, которой должно быть прикрыто дело подлога, “девичья” скромность, делающая его невидимым, художество сноровки для уничтожения малейших следов, — таков священный залог, предлагаемый евреем, и небезызвестно, что он останется верен своему обещанию. Да, это коварнейшее существо умеет не изменять другому, чтобы не выдавать и самого себя. Политический разврат, нужно сознаться, отличается высоким достоинство в том смысле, что умеет молчать. Как только преступление совершилось, он, как змея скрывается в глубокую нору, откуда его невозможно достать.
Сказанного мало. Дабы вернее застраховать от нападений и себя, и шаббесгоев, кагал переходит в атаку. Изощряясь в травле непокорных, он с невероятным бесстыдством навязывает им именно те гнусности, в которых сам же повинен. Шантажируя и глумясь, он в своей лжи бывает тем реальнее, чем с большей подлостью успел применить собственные таланты на практике.
Правда, шаббесгоям от этого не легче. Договор с еврейством напоминает сделку о продаже души дьяволу, его нельзя нарушить.
А если какой-нибудь еврейский “трибун” вдруг засверкает более или менее осязательной честностью, пусть этим никто не обманывается: его соплеменники тем блистательнее спекулируют вокруг него, а состояние мозговой зависимости от них вменяет ему в обязанность отдавать всё своё влияние на службу их интересам[102].
Кто, например, не знает, что сыны Иуды, даже не ведущие никакой торговли, приходят, однако, в “священное” негодование перед любыми таможенными пошлинами, как учреждением омерзительным для иудейского космополитизма и преследуемым со стороны кагала вечной ненавистью?!..
Что касается гражданской ответственности иудейских банкиров, то их иммунитет обеспечен здесь в той же мере, как и в области суда уголовного. Действительно, отдавать назад вещь отвратительная для еврея, и тот, кто его принуждает к этому, — последнее из чудовищ! Вот почему он грызётся с осатанелым упорством. Тогда разражаются целые потоки брани, ураганы оскорблений, язвы клеветы, идут открытые подстрекательства на самые крайние меры и на государственные злодеяния[103]. Подобно вулкану в период извержения еврейская пресса изрыгает огонь и серу, отплёвывает грязь, камни и пепел. Иной раз невольно вообразишь себя на шабаше ехидн, одержимых всеми ужасами демонического помешательства…
Где уж при таких условиях пострадавшим думать о вознаграждении за убытки! Им подстать разве скрыться, куда глаза глядят от диких проклятий, которыми “угнетённое” еврейство преследует своих жертв.
Закидывая “счастливую тоню”, еврейский банкир приспособляет и свои гешефтмахерские ресурсы, и биржевую оркестрировку. Весьма нередко задача сводится не к действительному осуществлению предприятия сплош и рядом заведомо дутого, а лишь к увлекательному замыслу, рассчитанному на осмеяние и ограбление гоев.
Каково изобилие стратегических ресурсов, да и само проворство в захвате обманом раньше, чем появиться свет? Каков гений орудования рекламой? Какова сноровка “раздвигать” само время скоропостижностью операций? Какова обдуманность подготовки набега через разврат и шпионство и каков навык разрушения? Как обильно текут серебро и золото в победоносные руки? Какие удивления, печаль и страх царят среди всего окружающего?!…
Увы, спуск вниз и “выпуск газа” из шара последуют ещё быстрее!…
7. Являясь строго организованными компаниями охотников за гоями, еврейские сообщества разработаны в талмуде принципиально и систематически. Коренным их началом служит правило, что еврей не смеет обманывать еврея, отвечая в противном случае перед иудейским судом, как государственный преступник, а это звание не обещает виновному ничего хорошего. Скрыться от евреев некуда. Они разыщут кого надо и на другом полушарии, а затем накажут его через силы и средства тамошней иудейской общины. Если же, с другой стороны, принять во внимание, что по отношению к гоям любому еврею дозволено всё, то нельзя не уразуметь, каковы бывают результаты охоты.
Общества, учреждаемые иудейскими банкирами напоминают знаменитый эпизод римской истории — битву при Тразименском озере (217 г. до Р.Х.). Консул Фламиний не понимал Ганнибала. Ему, как видно, и в голову не приходила характеристика этого образцового семита, данная впоследствии Титом Левием:
Евреи — ближайшие родственники и преемники карфагенян, выходцев из Финикии, проделывают по сути то же самое, когда горемычных акционеров заманивают в ущелья биржи, сулят горы золота и чудеса в решете, не прочь даже уверить, что и уплаты денег не потребуется… Увы, “резня” не заставляет себя ожидать. И если не новый Ганнибал, то конкурсное управление либо “администрация” из адвокатов- шаббесгоев, а то в большинстве и из самих же евреев явится палачом!
