заметила?
— Может быть, это братик? — задумчиво говорит Анночка.
— Это пока неизвестно, — говорит Мамочка, — известно только, что со мной вот здесь, — она кладёт руку на живот, — живёт мой Маленький Ребёночек!
— А как мы его назовём? — спрашивает Ёлка.
— Девочку — Машенькой, а мальчика — Мишенькой, в честь дяди Миши! — говорит Мамочка. — А теперь, девочки, вам пора спать.
Эллочка встаёт первая, подходит к Мамочке, целует её и говорит:
— Спокойной ночи, Мамочка. Потом подхожу я, обнимаю её и говорю тихо:
— Мамочка, милая, спокойной ночи!
Она целует меня. Подходит Анночка, она целует Мамочку и говорит:
— Спокойной ночи, Мамочка… — Потом гладит её по животу и говорит нежно-нежно: — Спокойной ночи, Маленький!
Как она это сказала! Как она это придумала?! Смотрю на Анку, восхищаюсь и думаю: она действительно Принцесса!
Теперь Мамочка не приходит нас укладывать спать, мы сами говорим ей «спокойной ночи», потом осторожно гладим её по животу и говорим: «Спокойной ночи, Маленький!»
Скоро мой день рождения — он 20 ноября, мне будет восемь лет! Сегодня после ужина Мамочка зовёт нас в столовую, мы приходим и садимся за стол — мы втроём и Мамочка. Она смотрит на нас немножко весело и… особенно! Мы ждём. Она говорит:
— Девочки! У вас будет брат!
Мы, не сговариваясь, кричим: «Ура!»
— А почему ты знаешь? — спрашивает Ёлка. — Раньше ты не знала?
— Потому что, когда вы жили у меня здесь, все по очереди, — Мамочка смеётся и показывает на свой живот, — всё было одинаковое: что хотелось есть, чего не хотелось… и живот — он был совсем другой! У вас будет брат — это точно! — Мамочка кладёт руку на живот и улыбается с такой радостью — это огромная радость и ещё что-то, что я не могу себе объяснить. Но что-то замечательное!
Анночка встаёт со стула, подходит к Мамочке, целует её и говорит: «Спокойной ночи, Мамочка! — Потом она нежно гладит её по животу и говорит: — Спокойной ночи, Мишенька!»
Поздравляю вас
Очень рано, мы идём по снегу, мороз щиплет и щекочет лицо, а солнце такое яркое, что щуришься. Маму вчера вечером увезли Мишеньку «рожать» — и мы все впятером идём в «родильный дом».
Бабушка идёт не быстро и спокойно, мы все радуемся, но почти не разговариваем, Папа идёт с нами, немножко в стороне. Мне кажется, что он волнуется, но почему? Я беру его за руку и говорю: «Пап, а Пап…» — хочу что-нибудь ему сказать, просто так, а он вдруг говорит: «Да-да, Мартышка!» А что «да-да» — непонятно.
Пришли в «родильный дом» — это большое, очень высокое помещение, как зал, и солнце через окна такое яркое! Очень красиво и радостно. У Папы стали совсем большие и совсем чёрные глаза. Много людей, все разговаривают и толкаются около длинной стены. «Почему они там толкаются?» — спрашиваю. «Там списки тех, кто рожал вчера вечером и ночью, — объясняет Бабушка, — и там написано, кто родился».
Бабушка подходит к этой толкучке, её сразу пропускают вперёд, и нам теперь её не видно за людьми. Мы ждём. И вдруг мы слышим Бабушкин голос: «Дети!» Голос низкий, красивый, громкий, даже кажется, что она сейчас будет петь, люди расступаются и оборачиваются — мы видим Бабушку около стены. Она торжественная, и вот сейчас она очень похожа на королеву! Она поднимает руку и протягивает её к нам — в зале становится тихо. «Дети! — повторяет Бабушка — Поздравляю вас… с братиком!» Очень тихо, но почти сразу нас с Бабушкой окружает много людей и все нас поздравляют!
Мы ведь знали, что родится Мишенька, но всё равно, очень приятно, когда столько людей радуется. Нас все расспрашивают, сколько нам лет и ещё что-то, я немножко смущаюсь, мне трудно разговаривать, потому что я Папу ищу — его нигде нет! И вижу: Ёлка головой крутит. Около Бабушки много людей, она с ними разговаривает, и вдруг Ёлка говорит мне: «Вот Папа стоит». И показывает на окна.
Далеко от нас, под большими окнами стоит Папа. У него уже не такие чёрные глаза, но лицо не такое, как всегда! Он смотрит выше нас и нас не видит, я думаю, что он никого не видит! Но вдруг он замечает нас и подходит.
— Папа, как здорово! — говорю я.
Папа кивает головой.
— Помнишь в Свердловске? — Ёлка говорит и смотрит на меня пристально.
Я сразу вспоминаю Лёвочку, его голую попу, штанишки и говорю:
— Конечно, помню!
— Теперь у нас есть Брат! — говорит Ёлка гордо.
— Маленький Братик! — говорит Анночка нежно.
Ерунда
Мамочка в «родильном доме», и туда ей можно что-нибудь передать — нужно что-нибудь вкусное и «питательное». Но что? И я придумала. — Ёлка, — говорю, — давай туда ей бублики отправим.
Ёлка говорит:
— Хорошая мысль.
Нам теперь в школе дают бублики — вот мы ей их и передадим.
Ёлка говорит:
— Надо что-нибудь сладкое.
Думали-думали и придумали очень здорово — купим клюкву на рынке и обваляем её в сахарной пудре — у Бабушки она есть.
Принесли всё это в «родильный дом», получили от Мамочки записку, она написала, что Мишенька спокойный, чудный, здоровый и очень крупный, а наша передача вкусная, и она тронута!
Мишенька родился 24 декабря, а сегодня 31 декабря, и мы волнуемся, что Мамочку не выпишут, потому что врач сказал, что Мамочка худенькая и слабая — и «начнёт сейчас пироги печь!».
Но он её выписал, потому что она ему объяснила, что пироги печь будет Бабушка. И вот Мамочка дома! С Мишенькой! Я так рада, что Мамочка опять дома — без неё дом другой.
Мишеньку развернули, положили на Мамину и Папину кровать. Папа, Мама и Бабушка стоят там, за буфетом, наверное, им любуются и говорят. Мы с Анкой всё слышим, но не всё понимаем. Ёлка туда пошла, её пустили. Они опять разговаривают. Мы с Анкой ждём. Все кроме Мамочки оттуда уходят, она зовёт нас. Мы заходим туда. «Полюбуйтесь и посторожите!» Мамочка выходит, и я слышу, как звякают тарелки, они садятся за стол. А мы смотрим на Мишеньку.
Мамочка в записке писала, что он очень «крупный», но он такой маленький, что даже немножко страшно, совсем маленький и очень красный! Анночка вдруг показывает пальцем — глаза у неё стали совсем большие и испуганные: «Что это?!» И я понимаю, на что она показывает — у него между ножками что-то большое, непонятное и красное! Я никогда такого не видела, здесь ведь ничего нет и не должно быть. Я вспоминаю Лёвочку, по-моему, у него там ничего не было, да и у нас здесь ничего такого нет. И я вдруг вспоминаю то, что я только что слышала из-за буфета. Мамочка Бабушке объясняла.
— Что это такое?! — опять спрашивает с испугом Анночка.
