либералов нового тысячелетия. Работал ради обездоленных и бесправных, но одевался при этом от Армани. Пил шампанское на вечеринках с законодателями моды и политическими «серыми кардиналами», добывая приличное недорогое жилье для бездомных и рабочие места для безработных. Разъезжал на дорогом «БМВ», но не находил времени поиграть с сыном в бейсбол.
Мать, Филлис Баттерман Армстронг, была сумасшедшей фанаткой группы «Ю-Ту». Как правило, замужние женщины за пятьдесят не бывают безумными поклонницами музыкантов, но, тем не менее, эта дама опровергала сей факт. Она присутствовала не только на всех концертах группы, но и на репетициях, на репетициях репетиций, на церемониях награждения и всех благотворительных выступлениях Боно[11] в Америке или. Европе. (Она бы последовала за ним и в Африку, и в Южную Америку, но этому Ричард решительно воспротивился, ибо она была как-никак матерью.) Нина никогда не забудет, как Филлис рассказывала о последней церемонии вручения «Грэмми», где ей удалось всеми правдами и неправдами получить работу по рассаживанию гостей. Каким-то образом она умудрилась усесться на место Боно, пока тот был за кулисами, и тут объявили лауреатов. Когда Боно не оказалось в числе победителей, Филлис вскочила с места и крикнула: «Нас обокрали, Боно! Нас ограбили!»
И, встряхивая прической, одну руку прижав к бедру, обтянутому джинсами «Дизель», вторую — к груди, украшенной цепочкой «Миу-Миу», она с придыханием рассказывала Нине, как они с Боно встретились взглядами.
— Он посмотрел на меня! И я знала, как важно для него увидеть, что среди его фанаток есть те, что носят «Прада».
Единственным ребенком в этой семье был Боно Ван Баттермаи-Армстронг. Боно — угадайте, в чью честь, Ван — в честь Моррисона[12], Баттерман, как мама, и Армстронг, как папа. Единственного пса, Че, назвали в честь латиноамериканского революционера шестидесятых. Кота — Эйнштейна — по имени, если не можете сообразить кого, вы определенно не тот, за кого себя выдаете.
Каждый божий день, приходя из школы, Боно смотрел телевизор. Детективы, эксцентричные комедии, мюзиклы и мелодрамы. Приключения, боевики и фантастику. Все подряд. Даже фильмы для детей. Сейчас, когда школа закрылась на лето, он просиживал перед экраном с утра до вечера. Боно был, вероятно, единственным ребенком в Нью-Йорке из семейств с таким уровнем доходов, который не поехал в загородный дом, или не брал уроки тенниса, или не бродил по Итальянским Альпам. По неизвестной причине он все лето бездельничал.
Нельзя сказать, что родители оставили его одного. Да, людьми они были достаточно пожилыми, Боно родился, когда обоим было уже за сорок. И изменение образа жизни, чтобы приспособиться к нуждам ребенка, не входило в их жизненные планы. Поэтому у них была Мелисса, нянька, которая целыми днями читала — обычно журналы «Мы» или «Вог», но время от времени убогие романы или учебник психологии, поскольку училась в Колумбийском университете, — и нимало не беспокоилась тем, чтобы поиграть в шахматы, или погулять, или просто поговорить с восьмилетним мальчишкой.
Накрепко привязав собак к дереву, Нина поднялась по ступенькам дома Армстронгов и открыла массивную красную дверь. Оказавшись в вестибюле, она окликнула:
— Привет? Э-эй, привет! Че?
Собаки не было видно. И не слышно цоканья коготков. Ни лая, ни скулежа. В свои пятнадцать лет Че был глух, как тетерев, так что Нина и не ожидала ответа на свое приветствие. Но обычно она находила его спящим на паркетном полу в прихожей.
— Че, куда ты подевался, черт побери?
Не дождавшись ответа, Нина заглянула в гостиную — персидские ковры, книжные полки от пола до потолка, глянцевые журналы на низком столике и живопись на стенах. Она подошла к роялю. Как интересно: среди этюдов Шопена и инвенций Баха — последний бестселлер Даниэлы Стил. Ха! Наглядное доказательство отупения Америки, как попенял бы жене Ричард, застань он ее за чтением сей книжки, наглядного доказательства духовного оскудения. И письмо из Белого дома на крышке рояля. Нина протянула руку и уже готова была открыть конверт, как вдруг из-за стеклянной двери выскочил Боно. В руках он держал Че, который заливисто залаял.
Подпрыгнув на месте от неожиданности, Нина пристыдила Боно:
— He смешно. Ты меня до чертиков напугал! — Прижав руку к груди, она старалась успокоиться.
— Вы как будто слушаете государственный гимн, — хихикнул Боно, опуская пса на пол. Че медленно повернулся пару раз, замер и, высунув розовый язычок, с надеждой устремил взгляд черных глаз-пуговок на Нину, радуясь возможности сбежать отсюда. Боно переводил взгляд с Нины на письмо и обратно.
— Вы, конечно, не давали клятвы не читать писем от президента.
— Замолкни, малявка! — расхохоталась Нина. — И вовсе я не читала письма!
Не обращая внимания на ее оправдания, он продолжил:
— Ладно, я прочту его вам.
Теперь она не стала обращать внимание на его слова.
— Кстати, а что ты делаешь дома? Тебе что, некуда поехать на лето? За город, к примеру?
И лишь в этот момент из кухни вышла Мелисса, с книжкой в одной руке, и с тарелкой — в другой.
— Привет, Нина, — сказала она и плюхнулась на диван.
— Здорово! — Что-то такое было в Мелиссе — ее невозмутимость, особенно странная для студентки, ее надменность, сумка «Гермес», — почему Нине хотелось нахамить ей.
— Представляете, что за ребенок? Ему, видите ли, нездоровится, поэтому я должна быть тут к восьми утра!
— К восьми! Бог мой, как возмутительно! Вам определенно недостаточно для этого платят, — откомментировала Нина пассаж.
— К счастью, у меня сегодня нет занятий. — Она повернулась к Боно и продемонстрировала ему свою книжку, словно церковный служка Библию. Нина заметила, что это «Дневники няни». — Тебе повезло, что у тебя такая няня, как я.
— Пресвятая Богородица, Матерь Божия! Ты моя няня? А я-то думал, все это время я считал, что ты моя… моя… мамочка! — Мальчуган сделал вид, что сейчас горько разрыдается.
Громко фыркнув, Мелисса раскрыла книжку.
— Ладно, а что с тобой на самом деле? — покатываясь со смеху, спросила Нина.
— Простудился. Сильно. Хотите посмотреть мои козюли? — И он потянул палец к правой ноздре.
— Нет, я не хочу любоваться твоими соплями. Это противно. Тебя что, родители ничему не учили?
— «Я ничего не знаю про роды, мисс Скарлетт».
Нина расхохоталась:
— «Унесенных ветром» ты смотрел.
— «Вы смотрите на меня?»
Она вновь рассмеялась.
— «Вы смотрите на меня?»
— Боже правый, «Таксист»? Но тебе ведь только восемь!
— С половиной.
— Ну вот что, — решительно распорядилась Нина. — Довольно телевизора! Больше никаких фильмов. Давай-ка я покажу тебе кусочек настоящей жизни. Ты не настолько болен, чтобы не прогуляться немного. Погода на улице чудесная.
Оба посмотрели в окно, затем вновь друг на друга, понимая, что Нина дурачится.
Но Боно тем не менее натянул кроссовки, прицепил к ошейнику Че поводок, и они вышли, оставив Мелиссу в одиночестве просиживать толстую задницу (на самом деле она была не такой уж толстой, но должна была таковой быть!) за чтением книги, в которой она найдет себе оправдание.
Когда Боно, Че и Нина появились перед заждавшейся их компанией, псы уже начали проявлять беспокойство. Мягко говоря. Они завывали, лаяли, рычали, вертелись на месте, пытались догнать собственные хвосты, фыркали друг на друга, тявкали, скалили зубы, шерсть на их загривках поднялась дыбом, глаза горели. В полной готовности к следующей драке.
Как только к этому сборищу присоединился Че, ситуация практически вышла из-под контроля. Они
