ней черное платье без рукавов и высокие кожаные ботинки.
— Простите, я еще не ложилась сегодня, — словно оправдывая тяжелые ювелирные украшения и густой макияж утром, объяснила она.
Кейт представила себе, как вампирша-Патриция спит, вися вниз головой. За ней всегда ходит молодой помощник — за годы работы на вечеринках с тяжелой камерой она повредила запястье, и парень носит ее тяжелую технику.
Патриция ввела их в комнату, где стоят шесть компьютеров — здесь ассистент, парень в кожаных брюках с серебряной цепочкой, уходящей в карман — видимо, к бумажнику, — вручил Полу список всех вечеринок, на которых на прошлой неделе прошла съемка. Это своеобразная мини-карта города, хроника из фотографий, не дающая никаких иных сведений, кроме тех, во что были одеты люди и на скольких вечеринках они побывали. У двери лежала стопка дисков с подписанными фамилиями агентов — чтобы раздуть значение персоны своего клиента, они старались разослать снимки во все возможные издательства, публикующие страницы с фотоотчетами о светской жизни города. Иногда агенты специально нанимали Патрицию, оговаривая, чтобы снимала именно она, потому что надеялись, что снимки попадут в «Экзаминер», хотя Пол заказывал ей только избранные мероприятия. Это конечно рэкет, и никто еще не решил, что же дешевле: убедить Пола разместить определенное фото или нанять Патрицию.
Пол, бросив взгляд на список устроителей приема, сказал, что вскоре Кейт сама сможет почувствовать себя уже побывавшей на вечеринке, просто проглядев фотоотчет. А фотоотчет лишь усилит это ощущение. Каждую неделю ты видишь одни и те же лица — меняются лишь костюмы, украшения и аксессуары. В вечеринках всегда есть постоянные элементы— вездесущие «матери знаменитостей» Пи Дидди, Линдси Лохан и Дрю Бэрримор, которых Лейси вырезает из фотоотчетов за то, что те излишне распущены и никому не интересны. Герои реалити-шоу тоже не обязательны. Иногда некоторые особо рьяно стремящиеся в светские хроники персоны попадают на более чем три приема за одну ночь. В этой связи справедлив вопрос: им что, делать больше нечего?
Только просматривая еженедельные снимки, сделанные Патрицией, Пол мог точно сказать, кто ищет себе нового спутника жизни, а кто просто изменяет. А кто жаждет на халяву получить шмоток — эти обычно виснут на локтях геев-модельеров Зака Посена, Питера Сома, Занга Тоя и Дугласа Ханнанта. Конечно, известная «ходилка»[21] играет на руку и модельеру. Пусть ее имя внедрится в умы всех высококаблучниц Далласа и Чикаго, чтобы они поняли: раз уж модницы Нью-Йорка носят это, то оно стоит нескольких тысяч долларов.
Торг начался с вечеринки «Иммунология» во «Временах года».
— Как насчет этого снимка? — спросила Патриция, указывая на фото Старой Девы с тусовщицей Банни Франк. — Вроде ничего, даже несмотря на то что Банни упорно творит кошмар со своей прической.
— Патриция, ты же знаешь, что мы не размещаем фотографии агентов, — слегка раздраженно, словно этот разговор происходит из недели в неделю, ответил Пол.
— А это? — спросила Кейт, взяв в руки фото с антикварной выставки, где изображен Блейк с матерью, одетой в элегантное темно-синее платье.
— Кейт, фотографии журналистов других колонок мы тоже не печатаем, — тем же тоном ответил Пол.
До нее дошло, что агенты и журналисты, оказывается, отверженные.
— Мы не знаменитости, мы играем славой других.
Ее щеки вспыхнули. Ей надо было догадаться. Пол взял снимок отца Блейка и Марка Рида и мстительно произнес:
— Несмотря на заявление, что он не хочет иметь дело с моей колонкой, он был счастлив пообщаться с «Джорнал».
Пол отверг обед с презентацией новых духов и очередное распитие кофе в «Бергдорфе» в честь новой книги.
— Больше никаких магазинных приемов, Патриция, — попросил он, откинувшись на спинку стула. — Мне надоели замороженные манекенные позы. Нам надо, чтобы люди на фотографиях являли хоть какие- нибудь признаки жизни, кроме улыбок. Более того, мы не можем позволить себе печатать каждый раз одни и те же лица.
Увидев фото Холли Мэй за диджейским пультом на вечеринке некоего модельера, он вдруг сказал:
— Погоди-ка…
Он заодно взял в руки снимок Блейн Трамп — окутанная облаком розового газа, она танцевала с кем- то в Оперном театре Нью-Йорка.
— По крайней мере, они хоть что-то делают, — вновь откинулся на стуле Пол, на секунду прикрыл глаза и повернулся к Кейт, которой не оставалось ничего другого, как кивать. — Ну, теперь веселее?
Ей казалось, что веселье состоит единственно в том, что, глядя на все эти фотографии, радуешься, что не убила время на этих вечеринках.
Тиму нравилось, как его провожали глазами, пока он шел по залу театра с Зо. Все они заметили, что это не какая-нибудь подстилка, жаждущая попасть на страницы газеты. Все гораздо лучше. В Зо чувствуется класс. Она никогда не сделает татуировку, которая, может, означает «любовь» (а может, не «любовь» вовсе), никогда не заявится в редакцию без приглашения. И она, кажется, наслаждалась проходом по красной ковровой дорожке и знакомством со всеми агентами и продюсерами, которые были вынуждены считаться с Тимом.
— У тебя классная работа, — сказала она. — По крайней мере, сегодня меня ни разу не представляли как дочь Джека Миллера.
— Классно с тобой, — абсолютно серьезно ответил Тим.
А затем началось представление, в котором занимательного не было ни капли. Единственное развлечение на бродвейских премьерах — наблюдать за тем, кто из критиков первым заснет. Первый танец вызвал столько же восторга, как пожирающий пончики Пузан. Хоть критик из «Тайме» захрапел, и то хорошо. Тим получил свою статью.
— Я хочу кое в чем признаться, — прошептала минут через десять Зо. — Ненавижу мюзиклы.
— Что же, буду откровенен в ответ, — ответил он, наклонившись ближе. — Я в тебя влюбляюсь.
Она рассмеялась, схватила его за руку, и они выскочили из театра, за что он на следующий день получил головомойку от продюсера постановки. Ну и хрен с ним. Пошли они все. Единственное, за чем можно ходить на подобные мероприятия — это по работе или за девочками. У Тима есть и материал, и лучшая в зале девочка.
Проходя по Таймс-сквер, Тим накинул свое пальто на плечи Зо, изо рта которой вырывались клубы пара. Пар окутывал ее пухлые губы. Он тайком заменил таблетку от кашля на жевательную резинку.
— Что будем делать? — спросила она.
Будь у него на счету деньги, он бы заказал такси в аэропорт. Он отвез бы ее на пляж с мягким белым песком и теплой чистой водой. Он купил бы ей малюсенькие бикини и втирал бы в ее спину крем от загара — не пропустил бы ни дюйма.
— Хочешь, можно встретиться с Кейт и Ником на том мероприятии в центре? — предложила она.
В этот момент Тим поднял глаза и увидел синюю неоновую вывеску. В его голове тоже зажглась лампочка — идея.
— Пойдем, — он потянул ее по улице так, что она даже споткнулась на своих каблуках.
— Помедленней! На мне же туфли от Маноло!
Он посадил ее к себе на спину и опустил на землю, лишь когда они добрались до дверей одного из лучших отелей Пьера. В холле было так тихо, что даже страшновато — вокруг белые диваны, а на темных столах белые орхидеи. У стойки Тим предъявил свою новую карту вип-клиента, сотрудница отеля сверкнула в ответ улыбкой и что-то внесла в компьютер. По идее его подарком был номер в Майами, но, оказывается, это не так важно. Тиму нравилось, что работники отелей не задают вопросов. Они обязаны всегда быть приветливыми.
— Как здорово! — воскликнула Зо, когда они вошли в огромный номер с окнами от пола до
