Лейси рассмеялась.
— С ним ты тоже переспала?
— Нет! — Теперь они смеялись вместе. — Все слишком сложно и долго объяснять.
— Ладно, позже все мне расскажешь. И что бы там, в действительности ни произошло, полученный урок того стоил.
Лейси ушла и, вернувшись, принесла с собой сумочку Кейт, чтобы она могла сразу уйти домой.
— Отдохни остаток дня, — сказала она. — Сходи в кино, сделай что-нибудь для себя. Мне это всегда помогает.
Времени всего-то 14:12, а Кейт уже хотелось забраться под свое белое одеяло, где тепло и никто ее не найдет, не потребует от нее ничего.
Просмотрев окончательную редактуру своих материалов, Блейк начал поиск статей касательно отцовской коллекции произведений искусства. Времени — 8:30 вечера. Почти все ушли домой. На работе остались только главные редакторы — они пьют бесплатные «Маргариты», которые в день сдачи материалов поставляет издательство, чтобы они делали окончательную вычитку слегка под мухой. Блейк знал, что от него попахивает, что руки у него липкие. Ему хотелось домой, в постель, но он продолжал работать, так как знал, что может найти нечто интересное о новых картинах Уорхола и Лихтенштейна, которые видел в Саутгемптоне. Одна из секретарш разослала по редакции электронное письмо о том, что ужин доставлен.
— Хочешь кусок пиццы? — спросила, направляясь на кухню, Элисон.
А Блейк думал, что женщины больше не едят пиццу.
— Нет, благодарю, — ответил он, глянув на россыпь оберток от шоколадок и гамбургеров, которые съел за день. — Я приглашен на ужин.
Она вздернула брови и вышла.
Наконец Блейк сдался. Он был слишком голоден, а заказывать еду из ресторана, где у издательства корпоративный счет, не хотел. Как настоящему журналисту, ему надо поработать с людьми, а не с компьютерами. Он проверил напоследок почту и получил письмо, при виде которого покрылся гусиной кожей. Оно от Джастина Катца — того парня из «Джорнал».
Привет, мы встречались на вечеринке Марка Рида, помнишь меня? Я хотел бы покопаться в твоих мозгах на тему статьи, над которой работаю — тема: связь мира искусства и Уолл-стрит. Как насчет обеда в любой день следующей недели «У Майкла»?
Блейк вновь ощутил привкус омлета из Университетского клуба, словно он так и стоял в горле. Он ненавидел выражение «покопаться в мозгах». Слыша его, он представлял, как в его голове копаются инструментами стоматолога. Еще он терпеть не мог обедать в популярных местах, где постоянно сталкиваешься с теми, кого видеть не хотел бы. Он также не любил тех, кто пересылает чужие письма, но все равно переслал это электронное письмо отцу. Просто, чтобы показать, что может быть полезен, когда захочет.
Он мог представить себе эту беседу с Джастином. Начнется она с «назови любимую картину отца», а закончится «посоветуй, пожалуйста, с кем еще мне полезно было бы пообщаться об искусстве и скажи, сколько они заплатили за свои коллекции?»
Нет, Блейк на обед не пойдет. Он согласится на встречу, а затем отменит ее, отговорившись каким- нибудь форс-мажором. А потом отменит вновь, потому что якобы должен успеть к стоматологу или что-то в этом роде. А потом Джастину надоест. Даже хорошо, что отец не сказал, что именно пытается скрыть, но, к несчастью, Блейк уже догадался. Если бы ему надо было написать статью прямо сейчас, минимум на шестьдесят пять процентов он бы угадал все факты. Отец сделал нечто нехорошее, нечто, что делают и другие воротилы Уолл-стрит, как Марк, например. Это как-то связано с приобретением предметов искусства и перевозкой их на личных самолетах. В этом случае здравый смысл уступил место глупой жадности.
Блейк решил поискать нужную информацию еще немного и открыл веб-страницы любимых галерей Линдси. Он хотел посмотреть — отличился ли его отец приобретением каких-нибудь предметов современного искусства с прошлой зимы, или найти что-нибудь похожее на то, что через Сан-Вэлли попало в дом в Саутгемптоне. К несчастью, «Гугл» — не Господь Бог, и Блейк ничего полезного не откопал. Хотелось бы ему попросить стажера о помощи, но открывать семейные секреты нельзя.
Пришла Элисон и принесла ему кусок пиццы.
— Это на случай, если ты передумаешь.
Она раскусила его блеф с приглашением на ужин. В его животе забурчало, и он взял жирную бумажную тарелку.
— Спасибо.
— Что ты вообще тут делаешь в такое время? Мы же сдали твою колонку. Только не говори мне, что ты решил что-то изменить.
«Она что, не может не проверять факты?»
— Да нет, просто почту читаю, — ответил он, словно весь день не проверял ящик каждые десять минут. Кусок пиццы он запил лимонадом и двумя таблетками судафеда, чтобы избавиться от этого надоевшего ощущения напрочь заложенного носа.
— Ты простудился, что ли? — спросила она.
— Так, легкий насморк.
— Так сходи к врачу. Вдруг у тебя что-нибудь серьезное? У меня было так в детстве, когда я простужалась. Ужасное ощущение. Зубы болят? При гайморите могут болеть зубы.
— Мои зубы болят постоянно.
Врач, как всегда, посоветует Блейку перестать нюхать кокс.
Она пожала плечами и, прежде чем уйти к своему столу, сказала, что ей надо поработать над первой полосой. Может, все дело в ее джинсах, но сегодня вечером ее задница была особенно аппетитна. «Скорее всего, это 'стокгольмский синдром'», — подумал Блейк.
Наверное, все просмотренные веб-страницы за последние месяцы обновились — с них сняли устаревшую информацию, так как ничего из дома в Саутгемптоне Блейк не нашел. Фотографий картин любимых художников Линдси, которые покупались и продавались за последние несколько лет, — множество, однако имена покупателей и цены не указаны. Для звонка информатору из «Сотбис», который может что-то знать, уже довольно поздно, так что Блейк недовольно выключил компьютер. Истина где-то рядом, и он близок к разгадке. Хуже всего то, что он не мог определиться со своим отношением ко всему этому. Часть его жаждала, чтобы отца поймали на постыдных манипуляциях, которые он совершил ради того, чтобы Линдси могла похвастать перед своими знакомыми новыми экспонатами своей коллекции. Но вместе с тем ему не хотелось, чтобы у отца начались проблемы. Что бы то ни было, Блейк заставит отца заплатить, потому что ненавидел быть последним, кто узнает новости. Да и хорошо бы узнать все до того, как Тим, Робин и все остальные ринутся печатать эту историю.
Перед тем как отправиться домой и встретиться с Бетани, Блейку надо было расслабиться. Он зашел в открытый допоздна «Барнс и Ноубл», где все книги расставлены по порядку и жанрам, где все не так, как на его рабочем столе. Он всегда выходил из этого магазина с тяжелыми пакетами книг, которые так и стояли нераспакованными у его кровати до тех пор, пока Бетани не ссылала их на книжные полки в гостиной — хранилище добрых намерений, отложенных на будущее.
Он прошел вдоль полок отдела детективной литературы, мечтая о том, чтобы проводить дни и ночи, изобретая захватывающие сюжеты и персонажей, вместо того чтобы доверять информаторам, которые могут и соврать, и выискивать подтверждения полуправдам. Вот мог бы он просто выдумывать всякое дерьмо, тогда все было бы гораздо проще. Теперь-то он знает, как другие выкручиваются из разных историй и ситуаций. Все предсказуемо.
Блейку всегда хотелось написать книгу, но все сюжеты уже давным-давно изложены. Что еще можно изобрести? Что еще можно написать такого, из-за чего не потеряешь информаторов или друзей? Людям нравится водить знакомства с писателями, потому что они мечтают войти в вечность, но каждый претендует войти в нее положительным персонажем.
Он подошел к журнальным стойкам, и словно магнит притянул его к журналам об искусстве. Взяв в руки издание, которое всегда лежало на столе отца, и открыв статью о крупнейших сделках прошлого года, Блейк почувствовал, как его руки похолодели. На развороте — изображение черно-белого полотна Энди
