ее по рукам). Что с тобой, моя драгоценная, моя лапушка? Что случилось? (Приподнимает ей голову.)
Онемев от ужаса, она тычет пальцем в спящего льва. Андрокл осторожно крадется к тому месту, куда она указала. Мегера с усилием поднимается на ноги и, шатаясь, идет следом.
Мегера. Не надо, Энди: он тебя убьет. Вернись.
Лев заливисто храпит. Андрокл видит льва и, отпрянув, падает без чувств в объятия Мегеры. Мегера валится на тюк Андрокла. Они раскатываются в разные стороны и лежат, вытаращив друг на друга глаза. Слышно, как тяжко стонет в лесу лев.
Андрокл (шепотом). Ты видела? Лев!
Мегера (в отчаянии). Боги послали его нам в наказание за то, что ты христианин. Забери меня отсюда, Энди. Спаси меня.
Андрокл (поднимаясь). Мегги, для тебя есть только один шанс спастись. Ему понадобится минут двадцать, а то и больше, чтобы меня съесть, — я ведь довольно жилистый и жесткий, — удирай, тебе этого времени за глаза хватит.
Мегера. Ох, не говори так.
Лев поднимается с громким стоном и, хромая, идет к ним.
Ах! (Падает в обморок.)
Андрокл (дрожа всем телом, но заслоняя от льва Мегеру). Не подходи к моей жене, слышишь?
Лев стонет. Андрокл еле держится на ногах от страха.
Мегги, беги. Спасайся! Если я отведу от него глаза, нам конец.
Лев поднимает раненую лапу и жалобно машет ею перед носом Андрокла.
Ох, он хромой, бедняжка. У него в лапе колючка. Ужасная, огромная колючка. (Полон сочувствия.) Бедняжка! Нам забралась гадкая колючка в лапку-тяпку? Нам так плохо, что мы даже не можем проглотить на завтрак вкусного маленького христианина? Ну, сейчас добрый христианин вытащит нам эту колючку, и мы сможем потом проглотить доброго маленького христианина и его вкусную большую, мягкую-премягкую женушку-помпонушку.
Лев отвечает жалобными стонами.
Да, да, да, да, да. Ну-ка, ну-ка. (Берет лапу в руки.) Мы не станем кусаться и царапаться не станем, даже если будет чуть-чуть-чуть больно. Ну-ка, сделай бархатные лапки. Умница. (Осторожно тянет к себе занозу.)
Лев, сердито взревев от боли, так резко вырывает лапу, что Андрокл падает на спину.
Спокойненько! Этот гадкий, злой маленький христианин сделал лапке бо-бо?
Лев стонет утвердительно и вместе с тем словно оправдываясь.
Ну, дернем еще один малюсенький разочек, и все будет позади. Малюсенький-крохотусенький, и станем потом жить-поживать да добро наживать. (Снова дергает колючку.)
Лев громко лязгает зубами.
Мы не будем пугать нашего доброго, хорошего доктора, нашу заботливую нянюшку. Ведь не больно было, ни капельки не больно. Еще разок. Покажем, что большой храбрый лев совсем не боится боли, не то что этот плакса-вакса, рева-корова христианин. Оп-ля! (Выдергивает занозу.)
Лев ревет от боли и размахивает во все стороны лапой.
Видишь? (Показывает льву колючку.) Там больше ничего нет. Теперь полижем лапку, чтобы не получилось гадкого воспаления. Погляди. (Лижет себе руку.)
Лев понятливо кивает головой и принимается усердно лизать лапу.
Умненький маленький левчик-ревчик. Мы поняли нашего доброго старого друга Энди-Рэнди.
Лев лижет его лицо.
Да, мы сделаем Энди-Рэнди чмок-чмок!
Лев изо всех сил виляя хвостом, поднимается на задние лапы и обнимает Андрокла. С перекошенным от боли лицом тот кричит.
Бархатные лапки! Бархатные лапки!
Лев втягивает когти.
Умница.
Андрокл обнимает льва. Лев подхватывает хвост лапой и обнимает ею Андрокла за талию, Андрокл берет другую лапу льва вытягивает вперед руку, и оба они в полном восторге принимаются вальсировать круг за кругом, пока не скрываются в лесу.
Мегера (которая пришла в это время в себя). Ах ты трус, со мной ты уже много лет не танцуешь, и — нате вам! — отплясываешь с этой огромной дикой тварью, которую десять минут назад и в глаза не видал и которая хотела съесть твою собственную жену. Трус! Трус! Трус! (Бросается следом за ним в гущу леса.)
Вечер. Площадь у городских ворот Рима, где сходятся три дороги. Каждую из них у площади перекрывает триуфальная арка. Глядя сквозь арки, видишь, как дороги тремя длинными пыльными колеями прорезают римскую низину. По обеим сторонам площади — длинные каменные скамьи. На восточной стороне сидит старый нищий с миской для подаяния у ног. Из-под восточной арки, громко топая, выходит взвод римских солдат, сопровождающих партию пленников-христиан всех возрастов и обоего пола; среди них — Лавиния, красивая, решительная молодая женщина, судя по всему, занимавшая более высокое общественное положение, чем остальные пленники. Справа от солдат устало тащится командующий ими центурион с жезлом из виноградной лозы в руке. Все они изнурены и покрыты пылью, но солдаты угрюмы и безразличны, а христиане веселы и полны решимости смотреть на свои невзгоды как на потеху и поддерживать друг друга. Позади, с дороги, где идет вся остальная когорта, слышен звук рожка.
Центурион (останавливаясь). Стой! Приказ капитана.
Все останавливаются и ждут.
Эй вы, христиане, чтобы никаких штучек! К нам идет капитан. Ведите себя как положено. Никаких песен. Постарайтесь иметь приличный вид! Серьезный вид, если вы на это способны. Видите вон то большое здание? Это Колизей. Там вас кинут на съедение львам или заставят сражаться с гладиаторами. Завтра же. Подумайте об этом, и вам будет легче вести себя как следует перед капитаном.
Появляется капитан.
Смирно! Отдать честь!
Солдаты приветствуют капитана.
Один из христиан (радостно). Да благословит вас господь, капитан!
Центурион (возмущенно). Молчать!
Капитан — патриций, красивый, аристократической внешности мужчина лет тридцати пяти, холодный, надменный и властный — поднимается на каменную скамью на западной стороне площади, за спиной у центуриона, чтобы всем было его хорошо видно и слышно.
Капитан. Центурион.
Центурион (становясь по стойке «смирно» и отдавая ему честь). Сэр?
Капитан (сдержанно, официально). Напомните своим подчиненным, центурион, что мы входим в Рим. Уведомьте их о том, что, войдя в ворота Рима, они оказываются в присутствии императора. Разъясните им, что слабая дисциплина, которая наблюдалась в походе, здесь недопустима. Проинструктируйте их, что бриться надо раз в день, а не раз в неделю. Особенно четко вы должны внедрить в их сознание, что необходимо положить конец этому богохульству и
