чашками, которые ему достались вместе с квартирой.
— Да никто тебя не убьет, не бойся, — нетерпеливо убеждал юношу Ролан. — Выполняй все наши инструкции. Боже всемогущий, сколько тебе лет, Карлтон?
— Одиннадцать.
— И тебе не стыдно?
— Карлтон, — вмешался в их разговор Лавджой, — лучше иди домой. — Он говорил громким, отчетливым голосом.
Карлтон остановился у двери.
— Увидимся, — сказал он, помахав на прощание братьям Калониусам. Лежа на кушетке, Сен Клер нехотя оторвал руку от стройного изящного бедра Айрины и помахал Карлтону в ответ.
— Передай наш привет своему старику! — сказал он и вернулся к своему приятному занятию. Поглаживал бедро Айрины, но теперь его рука уже была у нее под юбкой. Айрина, ничуть не смущаясь, зажгла сигаретку и, наклонившись над низеньким столиком, стоявшим рядом, подняла чашку с «дайкири».
Лавджой плотно прикрыл за Карлтоном дверь.
— Джентльмены, — громко сказал он. — У меня для вас плохие вести.
— Прежде выпей, дикий парень, — сказал Сен Клер.
— Джентльмены, — продолжал Лавджой, не обращая внимания на сделанное ему предложение, — боюсь, что вынужден попросить вас уехать отсюда.
Наступила долгая тишина, Сен Клер вытащил руку из-под юбки Айрины.
— Я получил распоряжение на сей счет, — сказал Лавджой, так как не мог больше выносить этого нудного молчания, — оно действовало ему на нервы.
— Как ужасно, — тихо сказал Ролан, — когда американцы, находящиеся за двенадцать тысяч миль от родины, не могут… — Он не закончил фразы.
— Ты хочешь, чтобы мы ушли немедленно? — спросил Сен Клер.
Лавджой задумался. Он старался быть как можно более убедительным. Он вспоминал, правда, весьма расплывчато, этот славный вечерок накануне.
— Ну, думаю, если вы останетесь здесь до утра, то никому особенно не помешаете.
— Выпей, Стэнфорд, — предложил сразу просветлевший Ролан. Повернувшись к нему, он сильно хлопнул его рукой по загривку.
— Прости нас, старичок, — сказал Сен Клер, оторвавшись наконец от Айрины. Он встал с кушетки, чтобы помочь расправиться с выпивкой, — прости, если мы причинили тебе беспокойство…
— Мне кажется, — сказала Айрина, сев на кушетке и сердито зачесывая руками волосы назад, — мне кажется, что ты ведешь себя как свинья, Стэнфорд.
— Ну, ладно, ладно, не очень, — пытался урезонить ее Ролан. — Давайте забудем обо всем и проведем наш последний вечерок так, словно ничего не произошло. — Он разлил выпивку по чашкам, пенистый, с острым тропическим запахом холодный напиток, в котором плавали ледяные кубики из холодильника директора школы Свенкера.
До обеда они пропустили по четыре чашки, и во время обеда Сен Клер разглагольствовал:
— Дикий парень, ты мне нравишься. Дикий парень, ты великий, настоящий американец. Дикий парень, ты как раз такой человек, которого просто необходимо встретить во время такого путешествия, как наше. Простой американец, у которого куча мозгов.
— Китайцы будут от него просто без ума, — поддержал Ролан.
— К тому же, — продолжал Сен Клер, — ты знаток языков, у тебя степень бакалавра, выпускник колледжа. Будешь представлять нас консулам, говорить на местном языке. Ты станешь настоящей сенсацией в Иодпуре.
— Он такой крепкий, жилистый, — сказал Ролан. — Таких, как он, они сроду не видели. Он станет великим артистом, мастером трюковой езды на велосипеде.
— Нет, он не крепкий и не жилистый, — возразила Айрина.
— Всего за пятьдесят фунтов он может купить у нас велосипед Ласло, — сказал Сен Клер. — Подумайте только — Братья Калониусы и Дикий парень. Дерзко, смело!
— Прошу не называть меня больше Диким парнем, — сказал Лавджой, упорно глядя на содержимое своей восьмой по счету чашки.
— Послушай, ну как может такой молодой человек, как ты, с такими талантами, выносить этот захолустный городишко? — нарочито удивлялся Ролан. — Один год уходит, наступает другой…
— Да, вы правы, — согласился с ним Лавджой, — иногда я и сам удивляюсь.
— Ах, этот Восток, от которого веет романтикой, — нараспев произнес Сен Клер. — Толпы людей. Не познанный до сих пор.
— Мы пригласим Айрину, — сказал Ролан, — как только окажемся в таком месте, где можно будет купить для нее маленький велосипед.
Айрина в восторге громко захлопала в ладоши.
— Я миленькая подружка для вас всех, — весело сказала она.
— Ты слишком тонкая натура, Стэн, и тебе не пристало быть простым преподавателем, — убеждал его на полном серьезе Ролан. — У тебя внутри — огонь. Бьющая через край энергия.
— Он поразительно крепкий, черт бы меня побрал, — сказал Ролан, ощупывая мускулы на руке Лавджоя.
— Абсолютно уникальный тип, — подтвердил Сен Клер. — Ты сможешь оглянуться и с полным правом сказать: вся моя жизнь была просто уникальной…
Лавджой сидел, тихо уставившись в пустую бутылку из-под бургундского. Индия, древние холмы Китая. Свободен, никаких пут. Он сейчас мог вообразить себе, какое будет выражение на лице у его дяди, когда тот увидит, как он въезжает в Сан-Хосе на велосипеде.
— Хорошо, — вдруг сказал он.
Они стали восторженно хлопать его по спине, предлагать выпить еще. Айрина, сбросив с себя блузку и юбку, начала грациозно, чаруя всех, танцевать на столе в своих кружевных трусиках и лифчике.
Лавджой увидел, правда, весьма расплывчато, что из ее лифчика торчат уголки пятифунтовых купюр.
Лавджой расстегнул рубашку и из пояса, где он на своем теле хранил свои деньги, вытащил последние пятьдесят фунтов. Сен Клер с важным видом отодвинул деньги в сторону. Ролан вышел из комнаты, но вскоре вернулся, с полотенцем через плечо, с тазиком горячей воды, мылом и опасной бритвой в руках.
Лавджой наливал себе очередную чашку. Ролан подошел к нему со спины, повязал на шею полотенце.
— Послушайте, — тихо спросил Лавджой, — что это вы делаете?
Ролан начал намыливать Лавджою макушку.
— В нашем представлении, все, кроме, естественно, Айрины, должны выступать наголо бритыми. — Он все взбивал пену погуще. — Это производит куда более сильное впечатление на зрителей.
— Ты будешь выглядеть более сильным, еще более жилистым, Стэн, — искренне заверил его Сен Клер.
Лавджой колебался всего несколько мгновений.
— Ладно, — сказал он, — алле!
Лавджой медленно приступил к десятой чашке «дайкири», а Ролан, как опытный парикмахер, начал ловко и быстро сбривать его шевелюру. Первая часть работы вскоре была завершена, и левая часть его голого черепа сияла, чисто выбритая, розоватая, как попка младенца, когда дверь в их комнату резко распахнулась. Лавджой поднял глаза.
На пороге стоял директор школы Свенкер. Его лицо постепенно мрачнело, темнело, как темнеет зимой в Дакоте небо, заволакиваемое свинцовыми тучами.
Он скользнул взглядом от сияющего, словно наполовину облупленное яйцо, черепа Лавджоя к изящной стройной фигурке Айрины, которая в своем черном кружевном исподнем старательно исполняла антраша на столе, ловко лавируя между бутылками.
