Уэсли сделал большой глоток виски с содовой, вспомнив при этом, что последний раз пил виски в баре «Розовая дверь» в Канне. Вкус виски был приятным, и он сделал еще глоток.
Гретхен ходила по площадке, кому-то пожимала руки, кого-то целовала в щеку, у многих женщин в глазах стояли слезы. Никто не уходил, словно всем хотелось подольше сохранить отношения, установившиеся за время совместной работы. Уэсли слышал, как пожилая характерная актриса сказала Гретхен:
– Благослови вас бог, дорогая: лучше, чем было, уже не будет.
Уэсли удивился, что такое привычное для актера дело, как совместное создание фильма, вызывает столько эмоций. Он с удовольствием принимал участие в съемках, но ему было безразлично, увидит он снова кого-нибудь из группы, помимо Фрэнсис и Гретхен, или нет. Может быть, несмотря на слова Гретхен, он все-таки не родился актером.
– Уэсли Джордан, я буду без тебя скучать, – сказала Гретхен, подойдя к нему, и поцеловала его в щеку. Уэсли видел, что она говорит искренне.
– Вы очень хорошо говорили.
– Спасибо тебе, милый, – поблагодарила она, продолжая оглядываться по сторонам, словно кого-то разыскивая. – Уэсли, а Рудольф не говорил тебе, что он опоздает или вообще не придет?
– Нет, не говорил. – В последние дни съемок дядя Рудольф сказал ему только, что, по словам антибского адвоката, он может вернуться во Францию. Но билета Уэсли пока еще не купил. Хоть он и не признавался себе в этом, но уехать из Америки был не готов: слишком многое оставалось здесь нерешенным.
– Он сегодня снова собирался в Коннектикут с мистером Доннелли, – сказала Гретхен, продолжая смотреть поверх голов, – но обещал вернуться к пяти часам. Сейчас уже больше семи. Это на него не похоже. Я сейчас не могу отсюда уйти, так что будь добр, позвони ему в отель и узнай, не просил ли он что-нибудь передать.
– Сейчас позвоню, – сказал Уэсли и направился к телефону-автомату за съемочной площадкой; дядя постоянно держал номер в гостинице «Алгонквин» и ночевал там, когда ему случалось задержаться в Нью- Йорке.
Уэсли пришлось подождать: по телефону, хихикая, разговаривала Фрэнсис. Он отошел в сторону, чтобы не слышать, о чем она говорит. Однако она не спешила уходить и то и дело опускала в автомат десятицентовые монеты. Он взял с собой стакан с виски и к тому времени, когда Фрэнсис закончила разговор, выпил все без остатка. Возбужденный звуком ее голоса, он упрямо твердил: «Больше никогда в жизни», хотя понимал, что лжет.
Хихикнув напоследок, Фрэнсис повесила трубку и направилась к двери в павильон, возле которой стоял Уэсли.
– А-а, – сказала она, снова хихикнув, – чудо-мальчик в полной готовности.
– Просто мне надо позвонить, но сначала… – Внезапно он схватил ее и поцеловал в губы.
– Наконец-то научился кое-чему у актеров. Например, как проявлять страсть в присутствии мужей. – Ее голос был несколько хриплым от выпитого.
– Когда мы увидимся? – Уэсли не выпускал ее рук, как будто надеялся удержать силой.
– Кто знает? – насмешливо сказала Фрэнсис. – Может, никогда, а может, когда подрастешь.
– Ты же не всерьез так думаешь.
– Никто не знает, что я думаю на самом деле. А я – тем более. Я хочу дать тебе один хороший совет. Мы неплохо повеселились, а теперь ты об этом забудь.
Дверь из павильона распахнулась, и они увидели мужа Фрэнсис.
– Пусти ее.
Уэсли разжал руки и немного отступил.
– Мне известно, чем вы до сих пор занимались. Шлюха.
– Джек, успокойся, пожалуйста, – тщательно выговаривая слова, сказала Фрэнсис.
Муж дал ей пощечину.
– А что касается тебя, ублюдок, – сказал он Уэсли, – если я еще раз увижу, что ты сшиваешься около моей жены, то сверну тебе шею.
– Супермен, – с издевкой сказала Фрэнсис. Она даже не поднесла руку к щеке, словно муж до нее и не дотрагивался. – Всюду и везде, кроме постели.
Он глубоко вздохнул и снова ударил ее по щеке еще сильнее.
Однако Фрэнсис и на этот раз не приложила руку к щеке.
– Ты такая же свинья, как и твои шпионы.
Муж схватил ее за руку.
– Сейчас ты пойдешь со мной и будешь улыбаться, потому что твой муж, которого задержали дела на Западном побережье, сумел вырваться в Нью-Йорк, чтобы провести с тобой уик-энд.
– Как тебе будет угодно, свинья, – ответила Фрэнсис. Она взяла его под руку и, не взглянув на Уэсли, пошла с мужем обратно в павильон, где теперь играла музыка и танцевали пары.
Уэсли стоял неподвижно, лицо у него подергивалось. Затем он с силой сжал пустой пластиковый стаканчик и швырнул его в стену. Так он стоял минуты две, пока не Почувствовал, что теперь уже не бросится за ними вслед и не вцепится этому человеку в горло.
Убедившись, что голос у него не дрожит, он позвонил в гостиницу, и телефонистка на коммутаторе сказала ему, что мистер Джордах ничего не просил передать. Уэсли еще немного постоял у телефона, потом
