время он супруг моей Матери. Его настоящее имя мне неизвестно. Отец Смерти — это скорее титул, чем имя. Мои родители совместно создали огромное множество живых существ. А, кроме того, у Отца множество детей, рожденных им от разных женщин, а у Матери — множество детей, рожденных без участия Отца. Такова наша семья.
Эвкатион, с которым мы повстречались совсем недавно, также был одним из моих кровных родственников. По материнской линии. Он не сразу узнал меня. Но это и неудивительно. Трудно упомнить всех членов столь многочисленной семьи.
Каждый из нас, сойкеро, использует свой собственный способ прервать жизнь. Фактически, мы — разные смерти. И судьба освобожденных нами сознаний очень сильно зависит от того, кто именно из нас пришел с визитом.
Скажем, мой брат Хэнки, умеет направлять сознание в самые нижние миры, лежащие за сферой снов, в сердцевину области тьмы, где оно блуждает, встречаясь с тенями и отражениями глубинных миров. Отец заключает сознания, освобожденные Хэнки, в своеобразные коконы, за пределами которых для этого сознания как будто ничего не существует. Хэнки и сам похож на тень, он весь темный и наполовину прозрачный. Кстати, он демон, а я человек. У моих родителей вообще нет двух похожих детей. И довольно часто у них рождается представитель еще неизвестной в мире расы. Другой мой брат Баргим — карлик. Он помещает освобожденное сознание в собственное хранилище, куда наш отец заглядывает только изредка, когда ему оказывается нужен кто-то из уже не живущих. Кстати, именно Баргим забрал сознание моего предшественника и освободил для меня место перевозчика на пограничной реке.
Мое имя Крит. И если вы читаете эту рукопись, значит, именно я приду к вам однажды, и именно я освобожу вас от бремени жизни.
— Эйя! — и я обнял ее крепко-крепко.
— Где ты был все это время, Крит?
Эйя была совершенно особенной среди нашей родни. В каждой семье есть женщина, которую окружающие воспринимают как источник чистоты, красоты и порядка. Именно такой она и была для всех нас. Я любил и люблю ее всем своим сердцем. Мне достаточно одного ее присутствия рядом со мной, чтобы я чувствовал всю полноту бытия. Пожалуй, она была единственным созданием, которое ни с кем не враждовало. А ко мне она всегда относилась по-особенному. Может быть, вследствие того, что я был самым преуспевшим учеником в управлении вероятностью.
— Ты будешь смеяться, Эйя. Я работал перевозчиком на пограничной реке. И я ничего не помнил ни о себе, ни о тебе, ни о нашей семье. Я даже не знал своего имени, пока не увидел тебя.
— Я искала тебя по всем Икс-Зонам! Но никогда не думала, что ты окажешься в неизменяющемся мире.
— Мой брат Баргим навещал меня там. Так что кое-кто из семьи прекрасно знал, где я обитаю.
— Я ничего не знала.
— Может быть, тебе известно, из-за чего я вынужден был исчезнуть?
— Нет. Отец запретил разговаривать о тебе. Ты просто вычеркнут из его сердца. Я до сих пор не знаю, что произошло. И другие сойкеро хранили молчание.
Мои спутники присели у подножия колонны, видимо, чувствуя, что наш разговор будет долгим. Я заметил это их движение и повернулся к ним.
— Сестра, позволь я представлю тебе тех, благодаря кому я оказался на этом пути. Это Моргульский, который идет к Матери Ветров, а это Лаэрций, он ищет свою подругу, демонессу Анфису, чтобы вернуть ее обратно, на противоположный берег. Знакомьтесь, это ангел Эйя, моя сестра.
Мои спутники поклонились. Моргульский — с изяществом прирожденного танцора, Лаэрций — неуклюже и явно подражая Моргульскому.
— Морталия говорила мне, что ее освободила из плена демонесса Анфиса. Уж не ее ли ты ищешь, Лаэрций? — спросила Эйя, даря седому демону ослепительную улыбку.
— Может быть. Я очень хочу ее вернуть, — сказал седой демон, и его голос стал хриплым.
— Давайте-ка я позабочусь о том, чтобы вас накормили с дороги, — Эйя подозвала к себе девушку- ангела и что-то сказала ей на ухо.
Та кивнула головой и побежала вглубь здания, иногда подлетая вверх на своих крыльях и огибая колонны.
— Пойдемте следом, — сказала Эйя. — Пока мы придем, все уже будет готово.
— Давно ты обнаружила это место? — спросил я.
— Пока искала тебя. Мне понравился этот вариант мира. Я стараюсь, чтобы он оставался неизменным.
— Почему же ты не стала королевой? Или чем-то вроде этого?
— Мне это скучно. Я переболела королевской болезнью задолго до твоего рождения. Тебе еще многое нужно вспомнить, Крит.
Передо мной ярко вспыхнули воспоминания, в которых я был еще ребенком, а Эйя, уже взрослая, такая же сногсшибательно красивая, обучала меня разным хитростям, связанным с управлением вероятностью.
— Как я мог забыть обо всем! — воскликнул я. — Это из-за Отца. Он приказал мне забыть.
— Но чем же ты провинился перед ним?
— Я вернул в мир живых сознания тех, у кого отнял жизнь.
— Зачем? — она остановилась и всплеснула руками.
— Спроси лучше не 'зачем?', а 'как?'. Я создал пазиру. Вот эту. Она оживила их всех, когда я пробудил ее. Побочный эффект. Я не для этого ее делал. Мне кажется, я создал семя, из которого можно вырастить новую вселенную. Я не сказал отцу о своем изобретении, а просто стал использовать его. Пазира исполняла все мои желания, стоило мне прикоснуться к ней. Я захотел создать собственный мир, в котором радость и счастье были бы основными качествами бытия. Отец узнал о моих действиях, потому что они породили мощный Ветер, изменяющий зоны слишком необычным способом. Тогда он явился передо мной и заставил прервать эксперимент. Только и всего.
— Я начинаю понимать. Когда ты обучался у меня управлению вероятностью, мы обсуждали с тобой теоретическую возможность создания такой пазиры. Теперь ты сумел сделать ее.
— Да, теория стала реальностью. Кроме того, как оказалось, моя пазира неуничтожима. Отец убрал меня со сцены, просто приказав мне забыть все, что я знал о себе и о мире, а потом направил всех, кому мог доверять, в погоню за пазирой. Он бы убил меня, если б мог. Чтобы ослабить пазиру. Но отнять у меня жизнь может только сойкеро. А ты же знаешь, исход поединка двух сойкеро зависит только от того, кто из них более справедлив. Во всем остальном они не уступают друг другу. Как я понимаю, справедливость была на моей стороне, и ни один из братьев не захотел со мной связываться. Благодаря этому я жив. И теперь помню все, что случилось раньше. Пазира, видимо, много путешествовала по зонам. В конце концов она оказалась у Моргульского, за которым по пятам гнался Эвкатион. Моргульский доверил пазиру брюху большого окуня. Это случилось здесь, в 'Икс-6'. Каким-то образом окунь попал в пограничную реку, ту самую, на которой я был перевозчиком. Я удил рыбу и поймал его.
— Могущественные вещи часто перемещаются из зоны в зону, — улыбнулась Эйя.
— Думаю, окуню пазира сильно мешала. Поэтому она перенесла его через шесть зон, чтобы именно я, ее создатель, сойкеро, освободил окуня от страданий. Пазира просто не нашла другого решения проблемы: она должна была найти сойкеро, чтобы он отнял жизнь у несчастной рыбы. А может быть, она пожелала снова оказаться в моих руках, потому что прежние хозяева ей не подходили. Благодаря этому я здесь.
В это время мы уже сидели за столом, и мои спутники, не стесняясь, уминали всякие экзотические блюда. Я рассказал сестре все, что случилось с нами вплоть до настоящего момента.
— Что же ты будешь делать теперь? — спросила Эйя. — Твой отец так и не простил тебя. И не простит. Он постарается убить тебя. Чего бы это ему ни стоило.
— Я люблю его. Несмотря ни на что. И не хочу воевать с ним.
— Может быть, получится как-то помирить вас? Ведь если ты отдашь ему пазиру, он…
— Нет, Эйя. Я не отдам ему пазиру. Я буду делать то, что хочу. Помни — я смерть. Моя личность — не больше, чем иллюзия. Я даже не принимаю никаких решений. Я всего лишь следую импульсам собственной
