– Привет, папа, – бросила дочка.
– Рад тебя видеть, – сказал Алекс.
Он даже вспомнить не мог, когда его дочь с ним здоровалась в последний раз… В палату заглянула медсестричка.
– Вы кушаете? Кушайте, кушайте, я через часок зайду, будем готовиться с тобой. Ты как, Боренька, хорошо себя чувствуешь?
– Да, – ответил Борька, и кашлянул.
– А что это мы кашляем? – спросила медсестра. – Померяем температуру потом.
Медсестричка улыбнулась и исчезла.
– Хороший здесь персонал, – сказал Алекс.
– Ну да. Ты как смазливую мордашку увидишь, сразу на все готов, – сказала Клава, наливая Борьке супчик.
Ангелина Квадриговна критически оглядела бывшего зятя.
– Говорят, ты мою дочурку на молодую кралю променял? – спросила она.
– Ангелина Квадриговна, может, не стоит при детях истерики устраивать? – спросил Алекс.
– А то они ни о чем не знают, можно подумать! – сказала Ангелина Квадриговна. – Вон, Оленьку уже сироткой в школе дразнят.
Оленька густо покраснела.
– Наверное, это после того, как Вы на ее классные собрания начали ходить, – сказал Алекс. – Вы еще походите по школьному двору в свободное время, и порассказывайте всем встречным, какой у нее плохой отец. Директору школы обязательно скажите, всем завучам. И еще напишите об этом в школьную стенгазету. Тогда Оленьке точно придется школу менять.
Теща нахмурилась, уперла руки в бока и заявила:
– Не тебе, развратнику, учить меня, где и что говорить.
– Как скажете, Ангелина Квадриговна! – сказал Алекс.
– Кончайте ругаться! – возмутилась Оленька. – Надоели уже все хуже горькой редьки!
– Согласен. Мы все виноваты в происходящем, – сказал Алекс.
– Не все. А ты. Потому что у Борьки порок сердца по твоей родственной линии! – сказала Ангелина Квадриговна.
– Блин! – сказал Алекс. – И что мне теперь разогнаться и убиться об стену, что ли?
– Было бы неплохо, – сказала Ангелина Квадриговна. – Каждый виновный должен быть наказан!
– Испортила Вам характер работа воспитателем в детском доме, – сказал Алекс.
– Да что ты понимаешь! – набросилась на него Ангелина Квадриговна.
– Я понимаю многое. Я мужчина. И да, я был несчастен с Вашей дочерью. И большая часть наших несчастий объясняется Вашим, Ангелина Квадриговна, присутствием в нашей жизни. Если бы не Ваши бесконечные атаки, мы бы, возможно, жили в согласии и мире, растили бы наших детей.
– Обвини еще меня в том, что ты за бабами молодыми бегать начал! – сказала Ангелина Квадриговна.
– Все! Я пошла! – сказала Оля. – Не могу больше всех вас видеть!
– Я с тобой! – Ангелина Квадриговна побежала следом за внучкой.
– Знаешь, – сказала Клава Алексу, глядя вслед убегающей маме. – Я не обвиняю тебя в том, что ты ушел. Я знаю, почему у нас ничего не складывалось… Я все знаю…
– Спасибо на добром слове, – сказал Алекс.
Борька взял ложку и принялся есть. Клава как-то притихла, глядя на сына и бывшего мужа.
– Борька, может ты можешь одновременно есть и в шахматы играть?
– спросил Алекс.
– Могу, – сказал Борька.
– Тогда давай продолжим. Я придумал красивую комбинацию.
Когда через сорок минут в палату снова заглянула сестричка и сказала, что Борьку пора готовить к операции, Алекс ушел, пообещав, что завтра в девять утра обязательно будет у сына.
Он вышел на улицу, вдохнул свежего воздуха, и почувствовал странную пустоту внутри. До него постепенно дошел тот факт, что теперь он свободен. Свободен от ненавистной семейной жизни с Клавой, от постоянных истерик Ангелины Квадриговны, от непрерывного чувства вины, хотя он и не был виноват ни в чем.
Психология мужчины такова, что в чем бы ни обвинила его женщина, даже если это полный абсурд, рациональный ум мужчины начинает искать и находит основания для таких обвинений. Возможно, преувеличенные или вовсе символические, но основания. Мужской ум пытается понять, почему женщина произносит эти обвинения. И в итоге мужчина начинает чувствовать вину за то, чего он не совершал, а потом вину за то, что он мог бы совершить при стечении определенных обстоятельств, и вину за те поступки, которые его женщина приписывает ему, – в конечном итоге вину за то, что он мужчина. В этой паутине вины мужчина становится покорным, и с годами (при использовании пресса вины в течение десятков лет) утрачивает волю к самостоятельным действиям и решениям. Иногда только в конце жизни он осознает, что невидимые путы воображаемой и гипотетической вины, которыми сковала его женщина, не имеют никакого смысла. Как и вся его жизнь в этих путах. И мужчина начинает умирать, понимая, что напрасно прожил большую часть своей жизни: без самостоятельно поставленных целей, без приключений и захватывающих дух ощущений, которые могли бы в ней случиться, если бы не его покорность и не его чувство вины, сгенерированное мужским разумом в ответ на абсурдные женские обвинения.
Выйдя из больницы и идя по парку, Алекс физически ощущал, как с его плеч улетучивается многолетний груз – сложный коктейль вины, непонимания, удивления и брезгливости, который он испытывал к Клаве и который привык считать стандартным психологическим состоянием семейного человека.
Алекс возблагодарил Бога за дарованную ему свободу, и помолился за Борьку. Он молился безмолвно, превращая в молитву каждый свой шаг по направлению к автомобилю. Он сел на водительское сиденье, посидел чуть-чуть, собираясь с мыслями. Чувство свободы расцветало в его груди пышным диким цветком. Потом он набрал номер Фриды.
– Фрида… Я получил развод.
Фрида помолчала. Потом сказала:
– Вроде, не принято поздравлять с такими событиями. Приезжай. Поговорим.
– Я скоро буду.
Алекс подъехал к воротам и набрал телефон Фриды. Она открыла ворота гаража. Алекс въехал, припарковался рядом с ее автомобилем и по внутренней лестнице поднялся в дом.
Фрида встретила его, одетая в халат с драконами.
– Я ждала тебя, – сказала она. – Ужинать будешь?
– Немного позже, – ответил Алекс. – Я хочу просто побыть с тобой.
Они расположились на диване в гостиной. Алекс обнял ее, потом лег на диван, положив голову ей на колени.
– У меня слишком много чувств, – сказал Алекс. – Я столько лет мечтал об этом, освободиться, почувствовать себя свободным от супружеских уз.
– Тс-с, – сказала Фрида. – Тебе нужно просто отдохнуть.
Она поглаживала волосы Алекса и смотрела в его глаза, словно пытаясь разглядеть в них что-то, чего она еще не знала.
– Почему мы не встретились много лет назад? – спросил Алекс.
– У судьбы свои игры, – ответила Фрида. – Ты ведь служил в армии?
– Да.
– Как это было?
– Я обучал ребят ближнему бою.
– А сам ты как этому научился?
– С детства занимался джиу-джитсу, потом начал интересоваться другими единоборствами, так и случилось.
– А на войне был?
