будете задыхаться? И то, что я предлагаю — не жертва, а единственно возможный выход.
— Андрей Федорович, — шепотом сказал вдруг Володя, — я знаю, вас очень ждут на Земле.
Соколов молчал.
— Я очень люблю Галю, Андрей Федорович... Передайте ей это. Но я буду чувствовать себя последним подлецом в мире, если уцелею за ваш счет...
Ему хотелось сказать многое. Что Соколов не имеет права расплачиваться жизнью за чужую оплошность. Что его смерть будет гораздо большей утратой для людей. Но сил уже не оставалось. Перед глазами поплыли огненные круги. Тело сжимала тупая боль.
Соколов шагнул к нему, протянул руку с баллоном. Последним усилием Володя стал отталкивать Андрея. Но тот, не размахиваясь, коротким толчков обил его с ног. Падая, Володя сильно ударился виском о стенку шлема и потерял сознание.
...Когда он очнулся, первым ощущением была сильная и невыносимая жажда. Но дышалось легко и свободно. Воздух был чистый, с грозовым запахом озона. Володя с трудом сел, открыл глаза. Со всех сторон его окружала сплошная темнота. Темнота и тишина. Ни единого отблеска света, ни малейшего звука. На миг ему даже показалось, что он ослеп и оглох.
— Эй! — хрипло крикнул Володя, с усилием разжимая спекшиеся губы. Голос гулко и одиноко прозвучал под шлемом. И снова оглушающая, давящая тишина...
Володя нажал кнопку нагрудного фонаря. И то, что он увидел в ярком потоке света, было настолько страшным, что рука тотчас же машинально выключила фонарь. У его ног навзничь лежал Соколов — с искаженным почерневшим лицом, с остановившимися глазами. Володя все вспомнил и все понял.
Вялое безразличие охватило его. Андрей Соколов мертв. Умер, пожертвовав собой ради него. Теперь ничего не поправишь. Никогда больше не сможет он честно, открыто взглянуть в глаза Кострову, Чумаку, профессору. Никому... И Галя для него потеряна навсегда. Даже писать ей теперь рука не поднимется. Ах, командир, плохую ты оказал услугу...
Нет, он должен последовать за Соколовым. Пусть думают, что оба они нашли одинаковый конец.
Володя быстро снял со спины баллон с кислородом — тот, что насильно присоединил ему Соколов, швырнул его далеко в сторону. И сразу же многотонной тяжестью навалилось удушье. Нет, это слишком больно и страшно. Можно сделать гораздо проще. Все произойдет мгновенно, может быть, он даже ничего не успеет почувствовать. Нужно лишь откинуть стекло шлема, и пустота ворвется в скафандр.
Металлические пальцы находят выступающий бугорок у основания шлема. Лишь один поворот — и все. Когда-то Соколов говорил, что выжить порой бывает очень непросто, для этого требуется большое мужество. Но сейчас мужество покинуло Володю. Осталась одна мысль — надо кончать, кончать как можно быстрее. И уже ни о чем больше не думая, он решительно повернул кнопку выключателя герметизирующего устройства...
Нападение
Когда связь с Соколовым и Володей прервалась окончательно, их товарищи, оставшиеся на краю обрыва, сначала почти не встревожились.
— Ничего страшного, — сказал Костров. — Обычное явление. Просто глубоко забрались...
Но время шло, а ушедшие не подавали о себе никаких вестей. Это начинало беспокоить. Дроздов, сидящий у передатчика в рубке планетолета, посоветовал идти на помощь. Правда, Соколов говорил, что они могут задержаться на полчаса. До этого оставалось еще пять минут. Но в таких делах педантизм совершенна не нужен. Кто знает, может быть, эти пять минут и окажутся решающими... Проверив, прочно ли закреплена наверху веревочная лестница, Костров и Чумак стали спускаться вниз.
Пещеру, которую обнаружил Никитин, они нашли быстро. Костров принялся было разглядывать загадочные следы, но Чумак даже не дал ему высказать свои предположения.
— Сейчас нам не до лунных ребусов, — хмуро сказал он. Надо думать, куда ребята делись. Идем.
Сергей еще раз пытался вызвать товарищей. Молчание. И тогда оба космонавта шагнули в черную глубину пещеры.
— Как хочешь, а я все думаю об этих следах, — говорил Костров. — Кто их оставил, когда? Ты обратил внимание словно пробежала гигантская сороконожка. Может быть, водились такие на Луне в доисторические времена, а? Как думаешь?
— Лучше смотри под ноги, — посоветовал Чумак. — Нас сейчас другие следы интересуют.
Но на граните башмаки космонавтов не оставляли ни малейших отпечатков.
— Не нравится мне это, — сердито проворчал Костров. — А они тоже хороши — не догадались какие-нибудь метки оставить...
— Они вошли сюда — и это главное, — возразил Чумак. — Обратных следов у входа нет. А свернуть пока здесь некуда.
— Ошибаешься, — сказал Костров. Он остановился перед развилкой ходов и водил во все стороны лучом фонаря.
— Подожди здесь, — предложил Чумак. — А я пока разведаю.
Он быстро вошел в левый ход, но уже через минуту вернулся обратно.
— Дальше дороги нет. Сплошная стена.
— Тем лучше. Значит, опять у нас один путь.
Чумак не сказал, что картина, которую он увидел сразу за поворотом, очень напоминала обвал. Невозможно определить, когда обрушились эти глыбы. Четверть часа или тысячелетия назад? И он решил не строить мрачные предположения раньше времени...
— Слушай! — воскликнул Костров. — Сигналы!
В наушниках словно запищали комарики. Медленно стали разгораться зеленые огоньки на рукавах.
— Все ясно! — воскликнул Сергей. — Ребята тоже приняли эти сигналы и ищут сейчас их источник. Немудрено, что задержались... Андрей! Володя!
Молчание. Костров еще несколько раз повторил имена друзей.
— Я включил пеленгатор, — сказал Чумак. — Отзовутся сразу, как только услышат. Можешь не кричать больше...
Дорога круто стала подниматься кверху, а потолок понизился.
— Как думаешь, Леша, какие силы образовали эти ходы? спросил Костров. — Карстовые явления отпадают. Вулканическая деятельность? Не похоже. Об искусственном происхождении даже думать смешно. Ты же селенолог, тебе лучше знать...
Но Чумак не успел ответить. Глазки индикаторов вдруг ярко вспыхнули, а тонкий писк превратился в прерывистое гудение. Костров, идущий впереди, резко остановился. За крутым поворотом начиналась большая пещера.
Чумак взял фонарь в руки, стал водить им перед собой. Пронзительный голубоватый свет выхватил из мрака массивные колонны неправильной формы, высокий сводчатый потолок, причудливые нагромождения камней. Пещера была обширная, но просматривалась плохо. Острые густо-черные тени метались по стенам, по каменным глыбам, дробились и рассыпались. Порой глаза просто отказывались разбираться в пляшущей мозаике красок, среди которых преобладала непроглядная чернота.
— Андрей, отзовись! — громко крикнул Костров. — А...
Но слово застыло у него на губах. На мгновение Сергею показалось, что у него начинаются галлюцинации. Прямо перед собой, всего в нескольких шагах, он увидел Синего Жука.
Это название было придумано позже. А в первый момент оба космонавта просто остолбенели от неожиданности. Отказываясь верить глазам, они молча смотрели на совершенно непонятное существо, вдруг возникшее перед ними.
Синий Жук был величиной с теленка. Округлое грушевидное тело возвышалось на шести гибких, мягко изогнутых ногах, которые оканчивались внизу небольшими утолщениями («так вот кто оставил цепочку следов у входа!» — подумал Костров). И тело, и ноги были окрашены в приятный густо-синий цвет. В
