спокойствие, должны были понять необычную тревожность её тона и, бросив все, примчаться сюда. А что, если их нет дома или на заводе? Что, если… Их было столько, этих коварных «если», что, рассуждая хладнокровно, нечего было и надеяться на приезд друзей.
Время шло. Лемке поспешил в гостиницу, чтобы не пропустить приход Сюзанн. Он не боялся ошибиться, так как хорошо знал француженку: ему приходилось возить её с Отто в генеральском автомобиле.
Вскоре приехал лорд Крейфильд. Он был в отличном расположении духа: осмотренная им свиноводческая ферма превзошла ожидания и постановкой дела и породами свиней.
— Просто не ожидал, что эти чехи так понимают дело, — с удивлением сказал он брату.
— Не знаю, что они понимают в свиньях, но в собственных делах их министры понимают не больше свиней! — раздражённо проговорил Монтегю, только сегодня узнавший, что нет никакого смысла ехать на Вацлавские заводы — немцы перехватили их у него под носом и уже хозяйничали там.
Бен, блаженно улыбаясь и не слушая брата, продолжал:
— Быть может, я даже не поеду завтра в Прагу. Я купил тут изумительную пару. Она словно сошла с полотна Рубенса. Ты представляешь себе эту прелесть?
А Лемке не отходил от окошка своей маленькой комнатки в третьем этаже. Его взгляд был прикован к подъезду «Золотого льва». Кто появится раньше: Зинн и Цихауэр или Сюзанн?
К своему удивлению, он увидел, что напротив гостиницы появился Роу и стал прохаживаться от угла и до угла короткого квартала. А ещё через несколько минут появился и патер Гаусс. Он казался идущим в одиночестве, но Лемке тут же понял, что те четверо, что следовали парами в некотором отдалении от него, и есть его друзья. Следом за патером они исчезли в подъезде гостиницы. Но странно: патер и его друзья не поднимались к Лемке… Неужели Зинн и Цихауэр не приедут? Лемке сам не знал, что именно, но что-то ему все больше не нравилось в поведении патера. Если бы Август не знал уже всего, Лемке предпочёл бы теперь сохранить тайну про себя и действовал бы один.
Лемке глянул поверх крыш на видневшуюся вдали башню магистрата с часами: могут ли ещё приехать Зинн и Цихауэр?
Едва его взгляд вернулся к улице перед гостиницей, он понял: все кончено. По той же стороне, где прогуливался Роу, шла рыжеволосая Сюзанн. Но что это? Почему Роу с такой нарочитой внимательностью рассматривает витрину? Почему француженка с таким подчёркнуто безучастным видом отвернулась от журналиста? Неужели они знают друг друга? Что все это значит?
Новое сомнение вползло в сознание: не кроется ли тут подвох? Ведь если его втянут в какую-нибудь историю, гестаповцам останется только докопаться до того, что он вовсе не Курц. Можно себе представить, какой шум они поднимут тогда вокруг всего дела: «Коммунисты убили британских эмиссаров и немецкого генерала!» Чтобы избежать этого, он готов был отказаться от участия в деле… Но нет, его долг — сделать все для предотвращения провокации!
Лемке выбежал в коридор и сразу встретился взглядом с пятью парами устремлённых на него внимательных глаз. Патер и все его спутники тотчас вскочили. Август проворно взбежал по лестнице.
В конце коридора послышался шум. Отворилась дверь в комнату Отто, и он вышел, предшествуемый Сюзанн.
— Угодно вам начать с генерала или вы сначала пройдёте к англичанам? — громко проговорил он.
Но прежде чем француженка успела ответить, Лемке был перед нею и повелительно проговорил:
— Ваш зонтик и несессер.
Он видел испуг на её лице, слышал возглас удивления патера, заметил растерянную физиономию Отто. Едва сдерживая себя, чтобы не выхватить смертоносный снаряд, он осторожно, но настойчиво потянул изящную кожаную сумку из рук Сюзанн. Растерянность её была так велика, что она остановилась и испуганно посмотрела на Отто. Но и тот не знал, что следует делать, так как не понимал, чему приписать странное поведение шофёра. У Отто мелькнула трусливая мысль, что заговор Кроне открыт какой-то другой секретной службой, представителем которой является Курц. Что мудрёного в том, что, скажем, Александер или кто-нибудь ещё, о ком он, Отто, не имеет и представления, держит возле отца секретного агента в лице шофёра?
Прежде чем Отто нашёлся, что сказать или сделать, Лемке сбежал по лестнице, сопровождаемый четырьмя молчаливыми спутниками патера. На какое-то мгновение он задержался в вестибюле, не зная, куда девать снаряд, но, вспомнив, что патер собирался отвезти его в лес, решил именно так и сделать. Прямо против дверей гостиницы стоял таксомотор. Но когда вышел Лемке, шофёр не сделал обычного в таких случаях движения, чтобы услужливо отворить дверцу, пока вслед за Лемке не выбежали те четверо. Только тогда шофёр распахнул дверцу, и Лемке почувствовал, как его втолкнули в машину. Это было сделано с тою профессиональной ловкостью и силой, по которой можно было сразу угадать гестаповцев. В следующее мгновение двое из них сидели по сторонам Лемке и платок с хлороформом был прижат к его губам…
Роу недоуменно посмотрел вслед такси и пошёл следом за вышедшим из подъезда гостиницы патером.
— Что за чертовщина? Мне показалось, что они увезли бомбу.
Патер раздражённо повёл плечами:
— Все провалилось!
От неожиданности Роу даже остановился.
— Что вы сказали?
— В дело вмешались коммунисты.
— Коммунисты? Эти молодцы с такси были больше похожи на агентов гестапо!
— Ах, это какая-то невозможно путаная история. Я ничего не могу понять, — в отчаянии проговорил Август. — Давайте выпьем по кружке пива, а то у меня от досады перехватило горло.
— Вечная история, — недовольно пробормотал Роу. — Стоит вам взять дело в свои руки — и оно блистательно проваливается. Все-таки немецкая служба ни к чорту не годится!
Август дипломатично молчал. Он пытался решить для самого себя: которой же из двух секретных служб принадлежит большая часть его самого? Но тут же он вспомнил, что, кроме англичан и Кроне, он служит ещё Александеру и ватиканской курии… Было бесполезным занятием разбираться в том, которой из четырех разведок он принадлежал, — каждая имела на него ту долю прав, какая определялась числом серебреников, за которые он продавал ей интересы трех других…
Двумя часами позже, когда Зинн и Цихауэр подошли к подъезду «Золотого льва», перед ним стоял хорошо знакомый им обоим генеральский «мерседес».
— Только не очень афишируй своё знакомство с Францем, — сказал Зинн ускорившему шаги Цихауэру.
— Просто попрошу огонька, — ответил Цихауэр, заранее улыбаясь при мысли о встрече с другом. Но улыбка застыла у него на губах: за рулём «мерседеса» сидел незнакомый человек.
Однако отступать было уже невозможно.
— Не найдётся ли огонька, приятель? — И, когда папироса затлелась, тихонько: — Недавно на этой машине?
— А тебе что? — подозрительно спросил шофёр.
— Да ничего… Просто видел на ней утром другого водителя.
Шофёр подозрительно оглядел Цихауэра и перевёл взгляд на Зинна.
— А вам, друзья, не нужен ли часом Бодо Курц? — И прежде чем Цихауэр нашёлся, что ответить, шофёр крикнул в растворённую дверцу гостиницы: — Тут двое спрашивают Курца!
Из подъезда поспешно выскочил субъект, с которым ни Зинну, ни Цихауэру не нужно было быть знакомым, чтобы сразу опознать в нём гестаповца.
— Вот эти двое, — пояснил шофёр.
— Заходите, ребята, в отель, — с подозрительней любезностью предложил агент, но, видя, что они не намерены принять его приглашение, сказал. — Ладно, подождите минутку, я сейчас позову Курца, — и поспешно скрылся в подъезде.
Зинн и Цихауэр переглянулись. Им не о чём было даже советоваться: Лемке тут не было. Оставалось только поскорее исчезнуть.
11
