рурская промышленность не сможет обеспечить восстановление даже этих объектов». Я также потребовал издать указ, по которому одного-единственного кодового слова было бы достаточно, чтобы при приближении врага распределять среди населения содержимое гражданских и армейских складов, включая продовольствие.
305
Вот пример неразберихи, порождаемой неожиданными решениями Гитлера. В тот же день, 18 марта, незадолго до издания этого приказа Кейтель разослал телетайпное сообщение, оставлявшее возможность для его невыполнения: «Фюрер принял безоговорочное решение проводить эвакуационные мероприятия во всех западных секторах, которым непосредственно угрожает враг… Эвакуация не должна создавать препятствий для военных операций, поставок продовольствия и угля».
На следующий день, 19 марта 1945 г., Ворман отдал дополнительные распоряжения к самому последнему приказу Гитлера: «…в случае отсутствия транспорта эвакуировать население повозками, запряженными лошадьми или быками. Если необходимо, мужская часть населения должна продвигаться пешком».
306
Я напомнил ему эти слова в письме от 29 марта 1945 г., смягчив их фразой: «Если я правильно вас понял…» Я хотел дать Гитлеру шанс сделать вид, что он не утверждал ничего подобного, но в конце я написал: «Ваши слова потрясли меня до глубины души».
307
Штаб размещался на вершине скалы в маленьком замке, связанном с подземными бункерами. Я построил эту штаб-квартиру в 1940 г. для Гитлера, но он тогда от нее отказался.
308
Приведу этот приказ фюрера полностью:
«Ворьба за само существование нашего народа вынуждает нас использовать любые средства, которые могут ослабить боеспособность наших врагов и остановить их наступление. Следует максимально использовать любую прямую или косвенную возможность нанесения ущерба врагу. Ошибочно полагать, что, отвоевав потерянные территории, мы сможем использовать неразрушенные или временно выведенные из строя транспортные, коммуникационные и производственные мощности. Отступая, враг оставит нам выжженную землю, не заботясь о благополучии населения.
Исходя из этого, я приказываю:
1. Уничтожить все военные, транспортные, коммуникационные и промышленные объекты и систему снабжения продовольствием, а также все материальные ценности на территории рейха, которые враг может использовать для продолжения войны немедленно или в ближайшем будущем.
2. Ответственными за проведение этих мер назначаются: военное командование всех военных объектов, включая объекты транспорта и связи; гауляйтеры и комиссары по обороне. В выполнении этих задач, в случае необходимости, гауляйтерам и комиссарам по обороне должны помогать войска.
3. Эти распоряжения немедленно передать всем войсковым командирам; все противоположные приказы аннулируются».
Приказ полностью противоречил требованиям, изложенным в моей докладной записке от 18 марта: «При перенесении военных действий еще глубже на территорию рейха следует принять меры для того, чтобы никто не получил права на разрушение промышленных объектов, угольных шахт, электростанций и других сооружений, а также транспортных магистралей и внутренних водных путей. Запланированное разрушение мостов нанесет более долгосрочный ущерб транспортной системе, чем все бомбардировки последних лет».
309
Приведу этот указ полностью:
«Относительно приема соотечественников, эвакуированных из районов, которые могут быть захвачены врагом, я уполномочен заявить:
19 марта 1945 года фюрер издал приказ об уничтожении всех важных объектов, который вы уже получили или найдете в приложении. Одновременно фюрер категорически приказывает эвакуировать население районов, подвергшихся угрозе захвата врагом.
Фюрер возложил на гауляйтеров прифронтовых районов святую обязанность сделать все, что в человеческих силах, для тотальной эвакуации: ни один немец [Volksgenosse – термин, употребляемый в расовой теории] не должен остаться на захваченной врагом территории. Фюрер постоянно получает доклады и прекрасно осведомлен об огромных трудностях, связанных с выполнением этого приказа.
Приказ фюрера основан на точной оценке ситуации. Необходимость эвакуации обсуждению не подлежит.
Если эвакуация и транспортировка столь большого количества соотечественников представляет трудности, то не менее сложной проблемой является обеспечение их жильем во внутренних районах Германии, и тем не менее эта кажущаяся невозможной задача должна быть выполнена. Фюрер ожидает, что население районов, принимающих эвакуированных, с должным пониманием отнесется к требованиям момента.
Чтобы ситуация во всех регионах не вышла из-под контроля, мы должны проявить решительность и смекалку».
310
Насколько я знаю, Флориан в конце концов отказался от опубликования этого воззвания.
311
Ответственность за разрушения в «военной зоне» шириной от 8 до 15 километров Гитлер возложил на армейских командующих.
312
Все это перечислялось в дополнительных инструкциях к приказу фюрера от 19 марта 1945 г. (о средствах коммуникации), изданных в 16 часов 27 марта. Там же говорилось, что в ближайшее время будет издан приказ по столице государства и ее ближайшим окрестностям, особенно по радиостанциям в Науэне, Кёнигсвустерхаузене, Цезене, Ремате и Велице.
313
На последнем оперативном совещании 27 апреля 1945 г. Гитлер отреагировал более резко: «Неподчинение одному из моих приказов немедленно повлечет уничтожение, падение в пропасть любого партийного лидера… Я даже не могу себе представить, чтобы какой-то партийный лидер, получивший мой приказ, осмелился бы ему не подчиниться» (стенографический отчет, опубликованный в «Шпигеле», 1966, № 3).
314
Привожу выдержки из этого письма:
«Если я покину свой пост в сей критический момент даже по вашему приказу, то буду виновен в том, что бросил на произвол судьбы не только немецкий народ, но и своих преданных помощников. Однако долг вынуждает меня правдиво сказать вам, как, по моему мнению, будут развиваться события безотносительно к моей собственной судьбе. Не в пример многим вашим соратникам, я всегда говорил с вами откровенно и впредь буду абсолютно честен…
Я верю в будущее немецкого народа. Я верю в справедливость и неумолимость судьбы. Я верю в Вога. Мне больно было наблюдать моральное разложение многих наших лидеров в победоносные дни 1940 года, ведь именно в тот момент мы должны были отблагодарить судьбу своей порядочностью и скромностью, и судьба осталась бы на нашей стороне. Однако в те месяцы мы не выдержали проверки и слишком очевидной считали окончательную победу. Упиваясь легко одержанным успехом, мы впустую потратили бесценный год, который могли бы использовать на подготовку к войне. Вот почему мы оказались неготовыми к испытаниям 1944-го и 1945 годов. Если бы все наше новое вооружение было создано годом ранее, то мы оказались бы теперь совсем в другом положении. Провидение словно предупреждало нас. Начиная с 1940 года нас преследовали беспрецедентные военные неудачи. Никогда прежде природные условия не оказывали такого разрушительного воздействия, как в этой самой технологичной из всех войн: мороз в Москве, туман вокруг Сталинграда, чистое небо во время зимнего наступления на западе в 1944 году.
