выпечка и миниатюрные сэндвичи.
Я побоялась спросить, что там за начинка, а вот мама полюбопытствовала.
— Печень, почки и…
— Я сыта еще с обеда, — протараторила мама и быстро переключилась на выпечку.
Свежайшая сдоба таяла во рту.
Отведав ее, я потянулась за добавкой, пирожным в форме ромба, когда мама вдруг снова завела разговор:
— Я заметила, что у вас нет зеркал. Ни в ванной, ни в коридорах.
— Вообще-то в подвале у нас они имеются, — с готовностью ответила миссис Стерлинг. — Во всяком случае, когда я спускалась туда в последний раз, что-то такое видела. Мы просто их не развешиваем.
— Но как же вам удается накладывать макияж?
— Привычка. Да и Константин не отказывается подсказать, если его попросить.
Все рассмеялись.
Мы продолжили есть, пить, судачить о Румынии и Занудвилле.
— Мы высоко ценим ваше приглашение, — заявила миссис Стерлинг. — До этого, с самого приезда, нам приходилось вариться в собственном соку. Кажется, жители вашего города не слишком приветливы по отношению к чужакам.
— Надеюсь, нам удалось исправить это впечатление, — отреагировала моя мама. — Очень не хотелось бы, чтобы вы чувствовали себя изгоями.
Хозяева дома понимающе переглянулись.
— Думаю, по большому счету мы всегда будем изгоями, где бы ни находились, — грустно промолвила миссис Стерлинг.
Наконец пришло время расставаться. Родители обнимались со Стерлингами и тепло пожимали им на прощание руки. Я смотрела на них и чувствовала себя летучей мышью, с высоты парящего полета обозревающей сцену, которая не могла пригрезиться и в самом безумном сне.
19. Бомба
— Что за удивительный вечер, — сказала я Александру, когда мы позже встретились на заброшенном железнодорожном узле, возле старого вагона, превращенного в копию особняка.
— Им понравилось? — спросил мой очаровательный возлюбленный.
Он явно нуждался в положительном ответе.
— Не то слово! Лучшего вечера они и не припомнят. По дороге домой предки без умолку толковали о Константине и Кассандре. Какие, мол, они интересные, своеобразные, оригинальные. Кроме того, папа с мамой были очень рады тому, что им наконец представилась возможность увидеть особняк изнутри. Большое тебе спасибо и от родителей, и от меня.
— Ну, не знаю. А тут еще и эта история с летучей мышью.
— Шутишь? Их это только позабавило.
— Мои родители от тебя в восторге, — заявил он с блеском в глазах и положил руку мне на ладонь, — Но ты должна понять! Я не хочу, чтобы ты слишком волновалась.
— Да мы все в возбуждении. Папа под огромным впечатлением от особняка. Это была одна из лучших экскурсий в его жизни.
— Я очень рад, что им понравилось, но… — начал было Александр, но я не дала ему договорить:
— В последние дни все складывалось так удивительно, что я и вообразить не могла. Я в восторге от твоих родителей. Может, нам обменяться?
— Родителями? Почему бы нет. По-моему, у тебя классные предки.
— Шутишь? С чего бы это.
— Слушай, моя мама закрывается зонтиком от лунного света, — хмыкнул он. — А папа носа из дома не кажет без накидки-крылатки.
Надо же! А мне и в голову не приходило, что Александр может смотреть на своих родителей так же, как я на своих. То, что я нахожу волнующим и оригинальным, для него заурядно и неинтересно.
— А мне нравится стиль, которого придерживаются твои родители. Не то что мои мама и папа. Им бы все в клетку да в полоску.
— А для меня твои интереснее, — заявил он, щекоча мне бок.
— Жил бы ты с ними, так быстро переменил бы мнение.
— Ты тоже, — тут же парировал Александр. — Особенно узнав, что…
— О чем я только думала, когда пыталась шпионить за этой милой четой за пределами особняка? Нет у них никаких скелетов ни в чулане, ни где-нибудь еще.
— Зато есть кое-что, о чем я должен тебе сказать. — Александр вдруг посерьезнел.
— Я была просто глупой девчонкой. Пожалуйста, не рассказывай им.
— Не буду.
— Обещаешь?
Я расцеловала возлюбленного и прижалась к его груди.
— Все так здорово, что я даже и мечтать не смела. Очень хорошо, что твои родители приехали сюда. Правда, это стоило нам с тобой части нашей свободы, но ничего страшного. Выиграли мы больше.
— Я должен тебе сказать…
— Нет, это я должна тебе кое-что сказать, — заявила я, заглядывая в его темные глаза. — По-моему, жизнь наконец-то складывается наилучшим образом.
Александр изумился, впрочем, видно было, что он польщен.
— Так что ты хотел мне сказать? — спросила я.
— С этим можно повременить, — со вздохом ответил он.
Прощальный поцелуй возлюбленного был таким страстным, словно он делал это в первый раз.
Или в последний.
На следующее утро я пробудилась после мертвецкого сна, со стеклянными глазами, в тапочках и пижаме спустилась по лестнице к кофеварке. Родители показались мне какими-то странными, помрачневшими, словно кто-то помер.
Мама хмуро таращилась на воскресную газету, лежавшую на кухонном столе.
— Может, ей уже известно, — сказала она невесть кому.
— Что известно? — спросила я, наливая себе кофе.
— Любопытно, — встрял отец. — Вчера вечером Стерлинги об этом и словом не обмолвились.
— Может быть, они собрались купить новый дом? Более современный? Без летучих мышей? — предположила мама.
— О чем вообще речь? — пробормотала я и потащилась к столу.
Папа указал мне на газету.
В колонке недвижимости красовался снимок особняка.
Продается. Участок — три акра. Владение Стерлингов, Бенсон-хилл. Обращаться в агентство недвижимости Беркли.
Мое сердце провалилось в пустой желудок.
Стерлинги продают особняк!
Так вот что пытался сказать Александр. Вот почему его мать и отец говорили, что пробудут в городе не дольше нескольких месяцев. Вот почему Александр был так задумчив и даже мрачен, что совсем на него не похоже. Не будет особняка — не будет и его.
Александр, любовь всей моей жизни, должен уехать в Румынию!
