По мнению Фуке, занятие высших командных должностей Герингом. Гиммлером, Деницем и Кейтелем явилось главной причиной того, что слава германского оружия в этой войне померкла. Гитлера Фуке считал дилетантом и близоруким человеком, если не слепцом. С таким верховным главнокомандующим германское правительство даже при благоприятных условиях не могло долго просуществовать. А привлекая к себе таких бессовестных азартных игроков, как Герберт Отто Гилле, он сам себя толкал к гибели.
Как ни отвратителен полковнику Фуке был Гилле с его дивизией СС «Викинг», однако по сравнению с последствиями капитуляции они представляли меньшее зло. Если в стене, окружающей германское прибежище, и появились какие-то трещины, то, как бы там ни было, те, кто держатся с войсками СС, будут находиться внутри этой стены, а не за ней, как генерал Зейдлиц. Совсем другой вопрос, долго ли просуществует эта стена. В 1918 году в Германии была свергнута монархия, так почему не может случиться так, что после этой войны окажется свергнутым нацизм?
Настроение Фуке несколько улучшилось от сознания того, что он, принимая определенное решение, занял, так сказать, суверенную позицию, хотя на него и оказывали известное давление как антипатия, какую он питал по отношению к Либу, так и его дружеские чувства к Штеммерману. Мысленно он ссылался на непогрешимость солдатской клятвы, дух которой запрещал прислушиваться к воззванию Национального комитета.
«Мы оказались в самом что ни на есть настоящем котле», — размышлял генерал Штеммерман, понимая, что ни друзья и единомышленники, ни враги и недоброжелатели, которые у него имеются, не избавят его от необходимости самостоятельно принять решение.
Холодно он поблагодарил обоих командиров. Не обращая внимания на ехидное замечание Либа, которому наконец удалось завладеть собственной фуражкой, он позвал к себе начальника штаба, чтобы обсудить с ним необходимые меры по отводу войск из восточной части котла и оставлению Корсуня.
17
Вокруг Корсунь-Шевченковского дрожала земля от грохота разрывов. Женщины, дети и старики попрятались кто куда. Этот грохот выгнал немецких солдат из зданий, под обломками которых они могли найти себе могилу. Солдаты хватали оружие и поспешно садились в грузовики.
В прошлую среду местным жителям стало известно, разумеется по слухам, об освобождении Городища, а сейчас, слыша такой грохот, они надеялись, что в воскресенье, 13 февраля, и их город будет освобожден от фашистов. Как-никак от Городища до них не более двадцати пяти километров. А тут пошел слух о том, что наши уже находятся километрах в пятнадцати от их города. Да и на севере советские войска, тоже успешно продвигаясь, освободили Сотники… Артиллерийскую канонаду хорошо было слышно в Корсунь-Шевченковском.
Последние грузовики и автобусы, принадлежавшие штабу 42-го артиллерийского корпуса, расположенного неподалеку от аэродрома, еще утром выехали из города в направлении Стеблева. Вслед за ними потянулись машины дивизионных штабов, тыловых служб, колонны с продовольствием и боеприпасами.
В субботу Раиса под наблюдением фельдфебеля, который был ее начальником, помогала в комендатуре упаковывать папки с делами. Никто не обратил внимания на то, что упаковывались далеко не все папки, попавшие Рае в руки. Исчезли некоторые дела, которые фельдфебель приказал передать лично ему в руки. Никто из военной комендатуры не имел повода сомневаться в честности Раисы и в том, что она покинет город вместе с отходящими немецкими войсками. Каково же было удивление всех, когда на другой день утром девушки не оказалось в комендатуре. Однако ни времени, ни смысла разыскивать ее уже не было.
В то утро Раису не нашли бы и дома. Еще с вечера квартира Тихоновых была пуста. Спрятав мать у хороших знакомых, Рая пошла к Марии, в домике которой уже собрались Лида, Максим и учительница Ольга Петровна.
Взволнованная Рая рассказала обо всем, что слышала в комендатуре.
— Гитлеровцы, прежде чем покинуть город, хотят взорвать все большие здания и все промышленные предприятия!
— А электростанцию?! — испуганно воскликнула Лида.
— Ее в первую очередь… электростанцию и плотину. Но этого не должно произойти. Мы не допустим, чтобы их взорвали!
Но как сделать это? Всего четыре ручные гранаты хранил для Ольги Петровны ее любимый ученик. Учительницу спасли люди от отправки на каторжные работы в Германию, и не только от этого. Они спасли ее от преследования предателей, от болезни и голода. Но как спасти большие здания, электростанцию и плотину?
— Ах, если бы здесь был Жук! — Ольга Петровна тяжело вздохнула. — Уж он-то не только взрывать умеет. А мы? Васи и того сейчас нет…
— Для взрыва здания необходим взрывной заряд и бикфордов шнур, — рассуждала Рая, — а это значит, что, если вовремя перерезать этот шнур или разорвать, никакого взрыва не произойдет.
— Но сначала надо узнать, где проходит этот шнур, — нервно заметила Лида.
— И как к нему подойти, — добавил Максим.
— Сможем ли мы смотреть нашим в глаза, когда они, быть может, завтра освободят город, а он будет лежать в развалинах? Нам нужен человек с электростанции, который помог бы нам.
— До войны там работал мой брат, — проговорила Ольга Петровна и замолчала, вспомнив, что брата уже нет в живых. — У него болел желудок, и я иногда носила ему еду на работу.
— А куда именно? К центральным воротам?
— Совсем нет. — Ольга Петровна смущенно улыбнулась. — Я тогда вокруг всего здания ходила, у них в глубине есть лазейка…
Через полчаса Ольга Петровна, Лида и Максим вышли из города и направились к электростанции. Здесь тоже было оживленно. Сновали взад-вперед офицеры и солдаты. Порядка не было никакого.
Ольга Петровна и ее спутники пролезли через дыру в заборе на территорию станции, в каком-то сарайчике нашли и надели брошенные без надобности рабочие комбинезоны. По территории электростанции они пробирались с осторожностью. В одной деревянной будке увидели солдат, видимо из охраны. Охранники не обратили на них никакого внимания. Но, к сожалению, того, что искали, они не нашли.
По дамбе патрулировали солдаты: видимо, и она пока еще не была заминирована.
— А может, они охраняют плотину, чтобы никто не разминировал взрывной заряд? — высказал предположение Максим. — Если так, то я должен быть там!
— Не торопись, сначала нужно все разузнать как следует, — сказала Лида. — Потом мы сюда еще вернемся.
Ольга Петровна поддержала ее, и Максиму невольно пришлось согласиться с ними. Однако, как только все трое свернули за угол, их осветил сильный свет фар. Мимо проехала длинная гусеничная машина, и пришлось прижаться плотно к стене, чтобы не попасть под нее.
Как только Ольга Петровна с Лидой и Максимом ушли, Раиса и Мария подсели к старенькому радиоприемнику. Включив его, они услышали такие родные слова: «Говорит Москва…» С особым вниманием они прослушали сводку Совинформбюро, в которой говорилось об успешных боях советских войск на Чудском озере и озере Ильмень, в Крыму и на центральном участке советско-германского фронта. Хорошие известия очень обрадовали девушек. Жаль только, что по радио не было сказано о боях в районе Корсунь-Шевченковского.
Выключив радиоприемник, Мария снова спрятала его и, привернув фитиль керосиновой лампы, вслед за Раисой вышла из дома.
Очутившись во дворе, они сразу же услышали обрывки немецкой речи, усиленной громкоговорителем.
— Кажется, немецкий, — недоверчиво произнесла Мария.
