Стас подключил осциллограф. На экране скакнула точка и расползлась в ровную голубую линию.
Тем временем Корнев отозвал Левку в сторону и что-то ему сказал. Левка кивнул. Корнев достал портмоне и длинными пальцами выудил трешницу. Подошел Трофимов, улыбнулся и достал кошелек. Левка что-то соображал, затем, видимо, решился и вытащил из кармана два рубля. Сложил все деньги в кучу и вышел из помещения.
— Итак, максимальная активность — около трехсот миллирентген, — объявил Онегин. — Причем надо учесть — источник старый. Всего в пять кюри.
— Что ж, испытывайте на извлечение алмазов, — вздохнул Корнев. — Все правильно. Все подтвердилось…
Филипп принес приготовленную Козловской смесь и засыпал в бункер.
— Ну что скажешь, Александр Михайлович? Эх вы… Работать надо, работать. И не только самому. Чем прикажешь перекрывать девять тысяч рублей? Вкачу-ка я вам выговор. Жаль, что с премии вы сами себя сняли.
— Да, упущение, Роман Александрович, — сокрушался Трофимов.
— Не упущение… Формулировка неточная. И на партбюро об этом побеседуем… А если б ребята не спохватились, так и пропустили бы прибор. Кто занимается ПОА?
— Есть такой. Маркелов. Молодой специалист.
— А это кто? Старые?
Корнев вышел. Трофимов немного постоял и тоже вышел.
— Вытурят Маркелова, — произнес Филипп.
— Не имеют права. Молодой специалист. Три года может гадить, — ответил Стас.
Щелкал отсекатель, улавливал алмазы. На экране осциллографа каждый щелчок фиксировался мощным импульсом.
Ребята считали щелчки.
— …Четыре! Пять! Шесть!.. Все!
— Почему шесть? Заложили пять, — проговорил Филипп.
— Ерунда. Я повысил чувствительность. Он сработал от наводок. Осциллограф выброс не отметил, — ответил Стас.
Вытащили копилку. Пересчитали. Зерен было пять.
В подвал ворвался Левка с каким-то большим свертком.
— Еле проскочил проходную. Щупать хотели… Вот!
В свертке оказалась бутылка «Ереванского» и торт «Сказка».
— Для той! — пояснил Левка. — Кто — сколько… Директор трешницу скинул.
— Что ж ты мне не сказал? — проговорил Филипп.
— Не беспокойся! Я два рубля положил — один за тебя.
Стас взял бутылку, посмотрел на свет и встряхнул.
— Ну, теперь звону не оберешься. Все ОКБ будет говорить. Слух дойдет до управления…
— Брось! — оборвал Филипп.
— Показуха! — крикнул Стас. — Сцена на публику!
Левка посмотрел на Стаса круглыми глазами.
— Тише! Идиот! Там ведь слышно.
— Пусть слышит, — Стас тяжело дышал. — Возьму сейчас эту бутылку и грохну!
Филипп ловким движением выхватил коньяк и прижал к груди. Стас посмотрел на него, отвернулся и проговорил:
— Ладно! Валяйте, несите.
Филипп протянул Левке бутылку. Левка взял коньяк и торт и направился в соседнюю комнату.
— Пропустим еще раз, — предложил Филипп. — Меня смущает холостой выброс.
Лоток вновь задрожал.
Через пять минут Левка вернулся.
— Она все слышала… Еле уговорил! Сказал, что ты ненормальный. Кажется, поверила…
— При чем тут она, — равнодушно проговорил Стас, словно ничего и не случилось. — Я могу извиниться… Хватит! Забудем!
Где-то хлопнула далекая дверь. Кто-то шел. Очевидно, сюда — больше некуда. Филипп посмотрел в пустой пролет. На стене протанцевала тень, и через секунду в дверях выросла фигура Маркелова.
Филипп выключил прибор. Подвал провалился в тишину. Скрипнул стул — это у Козловской, в соседней комнате.
Маркелов достал из кармана мятую сигарету и коротким движением бросил ее в рот. Вспыхнула зажигалка. Прикурив, Маркелов сунул руки в карманы брюк и прислонился плечом к дверному косяку.
— Привет контрабандистам!
— Здорово, Мизинец, — ответил Филипп.
Он не хотел. Это вырвалось непроизвольно — старая кличка Маркелова, которая доводила того до бешенства. Женя вытащил правую руку и посмотрел на скрюченный полиомиелитом палец.
— Не забыл. А я полагал, что ты совсем забыл меня. В служебном рвении.
— Брось, Женька! — проговорил Левка. — Я ведь тебя предупреждал насчет неверной корректировки чертежей. Ты отмахнулся…
— С тобой я не разговариваю.
— Ну и глупо! — взорвался Левка. — Рад буду, когда тебе влепят выговор!
— Тихо, братцы! Берегите нервы! Что произошло? Не ошибается тот, кто не работает! — крикнул Стас и включил прибор.
ПОА захлебнулся в сумасшедшей тряске. Филипп подскочил к столу и отбросил клеммы питания от гнезд батареи. Повернулся к Стасу.
— Слушай, примиренец!.. Тебя возмутил коньяк, да?! А почему тебя не возмущает Маркелов? Где твой гражданский гнев, а?
Стас усмехнулся, подошел к Жене и попросил у него закурить. Маркелов протянул сигарету и щелкнул зажигалкой. Стас глубоко затянулся, поблагодарил и сел на табурет, заложив ногу на ногу.
— Во-первых, как видишь, от Маркелова мне польза — угостил сигаретой. Копеечная, правда, но польза. А прибор мне алмазов пока не дал. И не даст. Его даже на толчке никто не купит… А Маркелов мне завтра подарит еще сигаретку, правда, Маркелов? Молчит — значит, правда! Даже пачку…
— Паяц, — зло проговорил Филипп.
— Во-вторых! — продолжал Стас. — Во-вторых, Маркелов меня не удивляет. Он не открыл Америки. Он обыкновенный лентяй! Так сказать, ординарный лентяй. Их много. Это факт, и с ним надо считаться… Лентяй, если он не принципиальный лентяй, кажется работягой и даже корчит оскорбленную добродетель…
Женя что-то хотел сказать.
— Я вам слова не давал, — предупредил Стас.
Филипп не понимал, куда Стас клонит. Но поведение Стаса начинало ему нравиться. Стас расхаживал от Онегина к Маркелову и обратно…
— Лентяи были всегда. При Мономахе и даже при Великом Рамзесе. При первом они держали шапку, а при втором… Что они делали при втором? — Стас вопросительно посмотрел на Филиппа, пощелкал пальцами. — Словом, при втором они были просто лентяями. Им было плевать на освоение великой Нубийской пустыни… У нас тоже немало лентяев.
Маркелов потушил сигарету о стенку и повернулся. Стас тронул его за плечо:
— Погоди. Я еще не все сказал!
Круглое лицо Маркелова чуть побледнело, он сбросил с плеча руку Стаса.
— Ты что, драться собираешься?
— Упаси бог! — ужаснулся Стас. — Наоборот! Мир — дружба! Нет, действительно, что случилось? Бросили под хвост девять тысяч рублей? Так на фоне миллиардного бюджета это же чепуха! Во-первых! А во-вторых, деньги не мои! А в-третьих, какая мне польза от того, что я поссорюсь с тобой? Ты, например, подарил мне сигаретку! Пусть с тобой борется завком. Они за это получают зарплату. А мне-то что, правда,
