— Если тысячу, то один килограмм картошки обошелся государству в пять рублей, — веско сказал Сопреев.
— Анализатор ведь пять тысяч стоит. — Водянисто-голубые глаза Сопреева смотрели на Грекова не мигая.
— Ладно. Экономист нашелся! — одернул его Земцов. Греков повернулся и направился к выходу.
Снег во дворе превратился в грязную жижицу. Лишь мусорные бачки были покрыты высокими пышными холмиками. Один холмик был придавлен наподобие шляпы. Ребята положили крышку от гроба на бачок, и за это им влетело от Алехина. Греков услышал за спиной торопливые шаги. Оглянулся.
— Минуточку, Геннадий Захарович! Извините… — Земцов перевел дыхание. Он был в пиджаке, в спешке не успел разыскать пальто.
Греков нетерпеливо переминался. С минуты на минуту могла появиться Татьяна. Может быть, ее задержит Всесвятский? Земцов приблизился, смущенно улыбаясь, втянув голову в плечи.
— Слушаю вас, — произнес Греков, стараясь скрыть недовольство.
— Вы хотите меня уволить? — спросил Земцов.
— Я вас не понимаю. — Греков растерялся.
— Слух такой… И ваше отношение ко мне…
— Вы немного выпили, Тихон Алексеевич. Вам надо прийти в себя. Извините.
— Нет, постойте! — Главный технолог забежал вперед. — Да, я выпил. Но я, Геннадий Захарович, работаю на заводе без малого двадцать лет…
— Тут не совсем подходящее место для решения производственных вопросов.
— Это не производственный вопрос. У меня семья.
Греков не мог сообразить, как успокоить главного технолога. Конечно, слух о рекомендациях Института кибернетики просочился на завод, этого следовало ожидать. И надо было подготовить себя к подобным разговорам.
— Вы простудитесь, Тихон Алексеевич. — Греков попытался обойти Земцова.
Тот ухватил Грекова за рукав.
— Нет, нет! Столько лет был пригоден — и вдруг пинок под зад? А разобраться — чего вы мечетесь, чего? Хороший завод, на прекрасном счету. Заторы? Так где их нет? Про-из-вод-ство! Никто вам не позволит изгонять кадры!
— Послушайте, Тихон Алексеевич, — подчеркнуто спокойно проговорил Греков. — Я никого не изгоняю. Есть предложение слить оба отдела — ваш и конструкторский. Но это прожекты. Нужны теоретические обоснования. И еще неизвестно, какой отдел будет взят за основу.
— Известно. Этот мальчишка Лепин… — Земцов не договорил и отвернулся.
Греков слышал, как захлопнулась за Земцовым дверь подъезда. И в следующее мгновение его пронзила мысль, которую Греков старался гнать от себя в последнее время: как увольнять людей? По расчетам надо сократить сто тридцать пять человек. Взять того же Земцова. Допустим, его можно перевести в отдел старшим технологом. А остальных? Конечно, без работы они не останутся, везде нужны специалисты. И все же… Хорошо этим «академикам» давать рекомендации: «Сократить штаты». На бумаге все просто. Им бы, умникам, на его месте покрутиться.
Телефонная будка стояла напротив через дорогу. Вот куда он спрячется, чтобы ни у кого не вызвать подозрений. Прекрасный обзор, если бы не разбитое стекло, можно прождать хоть час. Не спуская глаз с подъезда, Греков достал монетку. Сейчас он поговорит с этим самолюбивым мальчишкой.
Телефон сердито щелкнул, и Греков услышал женский голос.
Поначалу ему показалось, что он неправильно набрал номер, но женщина сказала, что Семен Александрович сейчас подойдет.
«Хлюст несчастный», — думал Греков, нетерпеливо переминаясь. Он подготовил уничтожающую тираду, однако когда услышал голос Лепина, гнев его несколько приутих.
— Что вы алекаете?! — только и сказал Греков. — Почему дома?
— Я работаю. А собственно, какое ваше дело?
— Почему вы не пришли на похороны?
— Ах, это вы, Геннадий Захарович? Извините, не узнал. С детства не выношу ни похорон, ни поминок. От нервного напряжения я начинаю улыбаться. Представляете, какое это производит впечатление?
— Как вы не понимаете, что вам необходимо было прийти. Именно вам!
— Почему? Я не Иисус Христос. И старика бы не воскресил.
— Вы легкомысленный мальчишка. Да, да! Мальчишка! Вы отлично знаете, что злые языки связывают кончину Гмыри с вашим отношением к нему!
— Ну и что? Пусть связывают.
— Вы должны были прийти. Надо было подчеркнуть, что личных обид между вами не было.
— Он и так об этом знал.
— Кто он? — растерялся Греков.
— Покойник.
— Я чувствую, что у вас веселое настроение, Семен?
— Вы не ошиблись, Геннадий Захарович. Я добил наконец проект по организации технологического ядра. Симбиоз конструкторов с технологами на экономической основе.
— Получилось убедительно? — поинтересовался Греков.
— Как говорят, пальчики оближешь. Земцову придется туговато.
— Ладно, не зазнавайтесь. Все же вам необходимо приехать на поминки. Слышите?
— Я справлю поминки у себя. Клянусь вам! Гмыря был неплохим человеком. Но мне не хочется зря тратить время.
— Не сомневаюсь, — сказал Греков, не скрывая ехидства. — У вас там…
— Пардон, — перебил Лепин — К телефону подходила моя жена.
Греков умолк. Ну и новость! Совсем недавно Лепин весьма нелестно отзывался об этой женщине.
— Она приехала за своим бас-кларнетом, — поспешил объяснить Лепин. — Помните? Но я подозреваю, что она жаждет примирения. Ведь правда, солнышко? Ты же приехала не ради это дурацкой дудки?.. Нет, к сожалению, ей нужен только кларнет…
Греков повесил трубку. Странно, что никому из прохожих не взбрело в голову звонить именно из этой будки. Он привалился плечом к дверце и тут в самый последний миг увидел Татьяну. Она уже сворачивала за угол. Греков выскочил из будки и торопливо пересек мостовую. И как он проглядел ее? А ведь не спускал глаз с подъезда.
Очутившись за углом, он вновь увидел Татьяну. Та шла не спеша. И лишь по напряженной походке можно было догадаться, что она нарочно сдерживает шаг. Когда Греков догнал ее, Татьяна, глядя прямо перед собой, сказала, что будет ждать его у справочного киоска на привокзальной площади. Она свернула в первый же переулок, а Греков зашагал дальше.
У подземного перехода парни в широких плоских кепках продавали цветы. Обернутые в целлофан красные гвоздики выжидательно мерцали, словно стоп-сигнальные огоньки. Купив букет, Греков бросился вниз по лестнице, перескакивая через ступеньки. Люди поспешно сторонились и удивленно провожали его насмешливыми взглядами.
Татьяна уже стояла у справочного киоска. А Греков, заметив ее, почувствовал, что не знает, куда деть свои руки, которые вдруг показались ему длинными и неуклюжими.
— Добрый день, — произнес он, подойдя к Татьяне, и, спохватившись, протянул ей букет.
— Спасибо, Гена… — Татьяна приняла цветы. — И давай поторопимся. Электричка уходит через пять минут. Билеты я уже взяла.
Электричка отошла, оставив на платформе припозднившихся лыжников в ярких костюмах. Греков и Татьяна выделялись среди них своим городским, неспортивным видом. Спустя несколько минут платформа обезлюдела.
