- Боженька бреется, — произнес Лисовский и улыбнулся. — Знаете, Константин Петрович, пожалуй, я отстранюсь от экспертизы.
- Как отстранитесь? — растерялся Фиртич.
- Отстранюсь. Возьму самоотвод. По состоянию здоровья... Этого добивался ваш протеже?
- Послушайте, Михаил Януарьевич...
Фиртич сейчас чувствовал себя человеком, которого огонь загнал на самый край пропасти. Ни туда и ни сюда... Он ссутулился и вобрал голову в плечи.
- Вы же хотели, чтобы я вышел из игры. И прихватил козыри этого подлеца против вас, — спокойно произнес Лисовский.
Фиртич молчал. Спазмы перехватывали горло. Он шумно втягивал носом воздух, стараясь подавить предательское щекотание под набухшими веками.
- Я очень сожалею, старина, — тихо выговорил он. — Мне очень жаль, что все так сложилось. Я понимаю, чего это вам стоит...
Фиртич сейчас презирал себя. Он чувствовал, как лицо его складывается в невольную жалкую гримасу. И еще пуще презирал себя за это. Лисовский носком ботинка поддел серый снежный холмик. И, не простившись, отошел. Как-то боком, словно прячась от самого себя, прижимая руки к большому телу. Фиртич смотрел ему вслед. Да, он совсем не знает своего главного бухгалтера Михаила Януарьевича Лисовского. Возможно, он вообще мало кого знает. Скользит мимо чьих-то судеб... А знает ли он себя?
...
Директору швейного объединения Волгину было лет сорок. Но голос звучал по-мальчишески тонко. И конец каждой фразы — как всплеск...
- Понимаете, Константин Петрович! — звонко выговаривал Волгин. — Беда — в инерции хозяйственного мышления. Вот в чем корень зла, верно? Что вы молчите?
- Я что-то не в духе, Волгин, — проговорил Фиртич.
В кабинет вошла женщина с бумагами. Увидев постороннего, она извинилась и хотела выйти. Но Волгин уже выхватил из нагрудного кармана ручку. Женщина, еще раз извинившись, приблизилась к столу. Волгин перелистал бумаги, присвистнул. Тень недовольства пробежала по его остроносому лицу. Он вздохнул и принялся быстро и брезгливо расписываться. По тому, как смотрела на Волгина женщина, Фиртич определил, что директора здесь уважают...
- Подписываю себе приговор, — вздохнул Волгин. — Который год бьюсь, не могу снять с производства устаревшие фасоны. Сплошные возвраты... А новые модели стоят без движения. И какие модели!
«Одни и те же разговоры, — подумал Фиртич. — Барахтаемся в словах, точно потерпевшие кораблекрушение в открытом море».
Волгин убрал ручку. Женщина собрала бумаги и вышла, аккуратно прикрыв дверь.
- Итак, если я правильно понял вашего коммерческого, вы хотите в порядке эксперимента выплачивать моим контролерам премию за хорошую работу?
- Приблизительно так. Но не я персонально, а управление торговли, — ответил Фиртич. — И не только премию, а вообще зарплату. Ваши контролеры должны быть нашими агентами, нашими представителями.
- Идея интересная... А что прикажете делать мне?
- Возьмите на содержание контрольный аппарат ваших поставщиков. Текстильщиков, скажем. А те в свою очередь своих... Замкнутый круг, понимаете? Цикл! Материальная заинтересованность всех, кто стоит на страже контроля. Единственный рычаг... Фантазия?
- Почему же.
- Надо экспериментировать, Волгин. Любое дело живет инициативой. Это закон! Иначе дело обречено... Надо составить письмо-предложение в соответствующие организации. Поехать, пробить...
- Константин Петрович... Извините. Мы опять хитрим. Придумываем, ловим собственный хвост.
- Конечно, ничего не делать всегда легче. Спокойней... Неприятности у меня, брат.
- Серьезные?
- Как вам сказать. Могут быть серьезными.
- А вы плюньте. Не убили же вы человека. И не расхитили, надеюсь, деньги. Вот и плюньте... Мало мы видели всяких неприятностей? Хочешь как лучше, а получается... — Волгин махнул рукой. — Включаю в производство модные разработки, а фонд поощрения мне выделяют на круг, как говорится. А ведь новый ассортимент требует и новой технологии, и лучших материалов, и нестандартной фурнитуры. Сколько хлопот! А тебе по шее — план заваливаешь, работать не можешь. Премий лишают, люди увольняются. Словно план узаконивает плохое качество продукции. Парадокс! — Волгин поерзал, устраиваясь поудобней. — Водим сами себя за нос... Ввели новый показатель: норматив чистой продукции. Прекрасно! Делай хорошую вещь — получишь больше прибыли. Но вместе с тем все старые показатели — реализация, поставки, вал — сохранились. И более того, главенствуют... Вы, наверно, знаете анекдот? Психу внушили, что он больше не чайник. Псих согласился: «Я-то не чайник, понял. Но другие-то не знают. И снова будут меня кипятить!»
Фиртич не улыбнулся. Он смотрел на серьезное остроносое лицо директора объединения. И тому было не до улыбок...
- Вот и тянется за нами слава. И обидней всего: порой с таким трудом выпускаем хороший товар, а покупатель прочтет название фирмы и нос воротит.
- Почему же? В «Олимпе» ваша продукция идет неплохо.То в «Олимпе»! К вам из других городов едут. Люди хоть и не верят в бога, но некоторое искушение испытывают. Надеются, что в «Олимпе» их не обманут.
Волгин вышел из-за стола и энергично зашагал по кабинету. Пиджак вольно болтался на его острых, костлявых плечах.
- Совсем вы усохли на работе, — заметил Фиртич.
- Вот еще! Я в отца пошел. Он в игольное ушко мог пролезть. До девяноста лет протянул. Кость тонкая, но крепкая.
- Ну, коль до девяноста, то вы своим лучшим моделям дадите ход, уверяю вас.
- Дай-то бог, — вздохнул Волгин. — Хотите, я вам кое-что покажу?
Они пошли в цех.
В просторных помещениях, наполненных устойчивым гулом, работали женщины. Они были самого разного возраста, но все казались одногодками. Им можно было одновременно дать и восемнадцать и пятьдесят лет — цех стирал различия, тут все казалось одинаковым... Рукава, манжеты, карманы передвигались от участка к участку, задерживаясь в уверенно снующих руках работниц. Женщины торопились. Они скоро пойдут по домам, только вот разберутся сначала с этой материей, что неотвратимым потоком сползает с тяжелого сытого рулона. А у стены уже ждут своей очереди точно такие же...
- Это ваша работа! — Волгин ткнул пальцем в грязно-коричневый рулон. — Торговля нам подсуропила такую ткань. О чем вы думали на ярмарке, когда заключали договор с текстильщиками?! Какой идиот выложит за такое пальто четыреста рублей?
- Вероятно, лимиты пропадали, вот торговля и подобрала что валялось... А вы-то, швейники, куда смотрели?
- Торговля гарантировала реализацию. Мы пикнуть не могли. Только и оговорили сроки поставки. — Волгин вздохнул. — Вот этим и пользуются.
Они вошли в просторный демонстрационный зал. Волгин остановился рядом с двумя манекенами в демисезонных пальто. Одно, несколько мешковатое, не привлекало внимания, зато другое выглядело нарядно — с оригинальной фурнитурой, узорной строчкой...
- Так вот. Первое — канадское. Раскупают прямо с колес. Спекулянты продают втридорога: фирма! — воскликнул Волгин. — Второе — наше. Отгрузили в несколько городов. Никто не берет... Ну? Что скажете? Послать бы их в Канаду — с рукавами оторвут...
- В «Олимпе» они были?
- Пока нет.
- И хорошо. Мы их обхитрим.
