большая сумма.
На лицах молодых людей появилось удивленное выражение.
– Да, да. Один доллал, – закивал Макеев, тыкая пальцем в каждого из трех парней.
– Продешевил, дед, – усмехнулся Клямин. – Мальчики выражают недоверие…
– По кулсу белу, – важно ответил Макеев. – Пликазали пливести палтнелов. Танцевать зелают дамочки. А там сами лазбелутся. Не впелвой.
Молодые люди продолжали сговариваться между собой…
Клямин прикончил первую кружку, придвинул вторую. Пена осела, оставив на поверхности кружевные разводья.
– Дерьмо же ты, дед, – выдавил Клямин. – Пьянь гундосая.
Макеев передернул тощими плечами и ответил спокойно, без злости:
– Ты сто, лутсе?
Он отстранил кружку, сунул стакан в карман и, кивнув морячкам, двинулся к выходу. Молодые люди, похлопывая друг друга по спине, потянулись следом.
И Клямину пора отправляться. Не станет он брать бифштекс, расхотелось. Допьет вторую кружку и отправится. От бара до таксопарка минуты три неспешной езды. План он сегодня, как обычно, сложил с прицепом – и без подсчета ясно. Одна ездка за город дала половину выручки. И себя не обидел. С вознаграждением, полученным от отца Андрея, чуть ли не месячную зарплату выколотил…
Зыбкий свет блуждал по залу. Он раздражал Клямина. Раньше, когда Клямин появлялся в баре, Лера выключала светильник – знак особой заботы. Хозяин, Яков Сперанский, особо гордился световыми эффектами, но, к счастью, он являлся в бар к закрытию, чтобы лично контролировать довольно сложный ход финансовых отчислений за день: проще говоря – кому сколько.
И сейчас, неожиданно для Клямина, вдруг погасла часть скрытых в стене светильников, перекладывая основную нагрузку на центральную люстру в виде виноградной кисти…
Клямин обернулся и увидел Леру. Она и раньше оставляла на своем рабочем месте помощницу, когда приходил Клямин.
Ее светлые глаза глядели остро и деловито. Именно этот деловой взгляд удручал Клямина. Он сам был человеком дела, и его окружали люди далеко не праздные. И еще Лера – не много ли?!
Остановившись рядом, Лера положила локти на стол и склонила голову с впалыми бледными щеками. Тонкий, аккуратный овал лица и высокие скулы дополняли сходство с лисьей мордочкой…
– Не стоит вспоминать, кто из нас ушел первым. Глупо. Прошло всего несколько дней, – произнесла Лера.
– Это ты выключила светильники?
– Да. Чтобы ты вспомнил мое отношение к тебе. Клямин кивнул и окинул взглядом четкий профиль Леры, ее волосы цвета спелого лимона. Честно говоря, с ней ему было хорошо, но до тех пор, пока, отстраняясь друг от друга, они не отодвигались к краям широкой тахты, опустошенные и легкие. А потом вновь все начиналось сначала – какие-то сложные проблемы, ситуации, из которых Лере надо было выпутываться. Она настойчиво спрашивала совета у Клямина. Но в итоге все делала по-своему…
– Мне нужен твой совет, Антон, – произнесла Лера. «Начинается», – тоскливо подумал Клямин в молчаливом ожидании.
– Дело очень серьезное. Когда я увидела тебя сегодня, я подумала: «Вот кто сможет мне помочь».
Клямин обернулся и подпер кулаком щеку:
– Послушай, Лера… Я не хочу менять своих привычек. Мне нравится иногда заползать в этот трактир. А запоминать дни, когда ты не работаешь, сложно – у тебя скользящий график…
– Ты не хочешь мне помочь? – В голосе Леры звучало недоумение.
– Хочу. Но кто я? Винтик. Блоха. Городской извозчик…
– С визитной карточкой в кармане.
– Так, сумасбродство…
– Ты должен мне помочь. Ясно? – Лера шлепнула ладонью по руке Клямина. – Я сделала от тебя два аборта.
– Этого я не хотел.
– Конечно, – усмехнулась Лера. – Посадил меня в автомобиль и привез к Ярошевскому. Через полчаса я стала почти девочка.
– Ярошевский знает свое дело.
– Но ты этого не хотел.
– В первый раз – да. А во второй – ты ведь помнишь, как я просил тебя сохранить ребенка…
– Чтобы у него отец ошивался по тюрьмам?
– Лера, – искренне удивился Клямин, – о чем ты говоришь?
Лера вытащила из кармана зеркальце и оглядела лицо. Что-то поправила в уголках губ.
– Но пока ты на свободе, Антон, ты должен мне помочь… Яша хочет убрать меня отсюда…
Клямин усмехнулся. Не хватало, чтобы его столкнули лбом с Яковом Сперанским.
