Комната размером повторяла кляминскую гостиную, но была обставлена несколько скромнее. Старомодная мебель, на стене две картины, пейзаж. Фотографии родственников… Ширма, на которую натянута большая географическая карта.
– Садитесь сюда! – предложил хозяин и придвинул кресло.
Тут из-за ширмы выплыло застенчивое лицо Додика, тоже чем-то напоминающего лошадь. Но маленькую лошадь, скорее пони… Додик смущенно поздоровался, потупив черные, с поволокой, глаза.
«Мать, кажется, тоже похожа на лошадь. Их можно запрягать», – подумал Клямин и рассмеялся.
Борисовские приняли этот смех как сердечное расположение и тоже засмеялись.
– Додик! – сказал Клямин. – Твоя музыка меня преследует день и ночь. Я не скажу, что это плохо.
Молодой человек застенчиво улыбался. Тут в комнате появилась мадам Борисовская. Ее пухлые щечки напоминали яблочки, и вся она исходила гневом.
– Мальчик делает этюды, – громко ворчала она. – Сверху слетает сосед с бутылкой водки. Так будет с мальчика толк? Или нет?
Борисовский-отец обнял старушку за плечи:
– Мама, принеси нам грибочков и сама знаешь что. Гость в доме.
Клямин встал и галантно поклонился старой женщине. Еще никто не сердился на него, видя этот смиренный поклон.
– Послушай, Додик, – озаренно проговорил Клямин. – Вот ключи. Поднимись ко мне и играй. Так я буду слушать не сверху, а снизу.
Додик испытующе поглядывал на отца и на бабушку. Но ключ принять не решался.
– Зачем?! – воскликнул Семен Борисовский. – Он возьмет антракт! Додя, оставь скрипку, сядь почитай энциклопедию.
«Господи! – подумал Клямин. – Ему бы хорошую бабу на часок. Извели парня, фараоны». Впрочем, он промолчал, лишь хрустнул костяшками пальцев. Додик исчез за своей ширмой.
Мадам Борисовская вносила в комнату всякую снедь с жутким выражением в глазах. Словно она несла отраву…
– Я заранее знаю, чем это кончится, – ворчала старушка. Но мужчины уже сидели друг подле друга.
Семен Борисовский рассказывал о том, чем он занимается… Он был геохимик, изучал химический состав почвы. Изъездил всю страну с экспедициями, был и за рубежом. Теперь работает в Институте химии, заведует отделом.
– Химик, значит, – прервал его Клямин. – И можете узнать состав любого вещества?
– Могу, – вызывающе ответил Борисовский. – Любого! И жена моя химик. К сожалению, ее нет дома. Она посещает вечерние курсы английского языка.
– Удивительное время. Все учатся. Такая тяга к знаниям, – поделился Клямин своими наблюдениями. – Я нисколько не удивлюсь, если узнаю, что и мадам Борисовская учится.
– Я уже выучилась! – крикнула из коридора мадам. «Слушает, старая калоша», – подумал Клямин и огорчился:
хмель слабел, надо было наверстывать. Еще полчаса – и он окончательно потеряет кайф… Что за жизнь? Со своей же водкой – и нельзя нормально напиться. Ну и люди! А может быть, дерябнуть без приглашения? Нет. Еще действительно подумают, что босяк. Клямин поднялся и подошел к карте.
– Мне тоже довелось побывать кое-где, – произнес он, с трудом скрывая досаду.
– Где же вы были? – деликатно поинтересовался Борисовский.
– В Японии. В Мексике.
– И что там хорошего? В Мексике.
«Не верит». Клямин сложил руки на спине под пиджаком и стал похож на серую птицу с оттопыренным хвостом.
– Могу рассказать…
– А может, вначале примем? Для разгона, – перебил сосед.
Клямин испытующе посмотрел на него, сглотнул слюну, перевел взгляд на суетливую старушку, которая, видимо, только набирала темп.
– Нет, пожалуй, подождем. Мы ведь не в переулке. Успеем. Старушка подняла на сына черные глаза:
– Стыдись, Семен. Что о тебе скажут соседи? У тебя горит, ты не можешь чуточку подождать, пока сварится картошка?
– Сварится картошка? – сдерживая стон, переспросил Клямин и улыбнулся слабой улыбкой.
Додик добавил из-за ширмы:
– Правда, папа. Даже стыдно.
Семен Борисовский покорно развел руками.
– Так чем вам понравилась Мексика?
– Ну как?.. Например, в Мексике растет дерево, сок которого пьют вместо вина, – вяло проговорил Клямин. – Не помню, как называется. Сам пил.
