– Рули ровно, мастер, еще влепишься во что. И так с тобой надергались…
Миновав бульвар, Клямин выехал к Верхней балке, свернул на Масловку и знакомым переулком направил автомобиль к своему дому. В зеркале он видел, что Гусаров уже проснулся и теперь таращил глаза в окно, пытаясь понять, где они едут.
– К моему дому приближаемся, – весело объявил Клямин. – Дальше вам добираться своим ходом.
– Молодец. Быстро доставил, – пробурчал Гусаров. – И одиннадцати нет. А я думал – ночью вернемся. Молодец.
В окнах Борисовских светился блеклый огонь настольной лампы. В остальных квартирах было темно. Клямин притормозил у подъезда, откинул дверь и вылез из машины. Вялые ноги неуверенно держали его длинное туловище. И спину крючило – не разогнуться. Но дышалось легко. Воздух холодил ноздри и горло, лепил рубашку к спине и плечам. С верхнего этажа во двор падали глухие удары: кто-то, пользуясь темнотой, выбивал ковер. Клямин задрал голову, заорал в типично южноморской манере:
– Это ж кто ж трусит на голову рядно?! Шоб стекла разбить, не ошибиться!
Удары прекратились. По этажам сползла тишина.
– Человек пять дней не был дома, приехал, а ему пыль на голову сыплют! – кричал Клямин. – А если я буду занят несколько лет в казенном доме?! Да они же пеплом друг друга засыплют, а! Шо нам делать, Параграф, з такими соседями? Хоть не садись!
Гусаров вышел из машины и тоже задрал голову. Он так ошалел от езды, что ему почудилось в тоне Клямина искреннее возмущение. Когда же и Ефрем покинул машину, на верхнем этаже всерьез перепугались – вкрадчиво скрипнула рама…
Хлопнув себя по ягодицам, Клямин захохотал. Так приятно размяться, ощутить возможность движения. Тело наполнялось жизнью. Он это ощущал каждой клеткой.
– Чего базаришь, чего базаришь-то? – послышался голос из ниши дома. – Не видал, чтобы люди рядно трусили?
– Ты, что ли, дед?! – воскликнул Клямин. – Не спишь?
Старик Николаев закашлялся, порываясь что-то сказать между гулкими, ухающими звуками. Он вышел на свет, к автомобилю. Лицо его открыто сияло радостью. Внезапное возвращение Клямина было для Николаева подарком.
– Приехал, сукин сын, – бормотал старик. – А я уж думал… Катается, а его люди тут ждут.
– Какие люди, дед? Вроде бы все со мной, – удивился Клямин, и тут его резанула мысль: «Пришли, не задержались. О черт! И переночевать в последний раз дома не дадут».
Он напрягся, ощущая торопливые удары сердца, вгляделся в темноту, из которой выступил человек небольшого роста. Облик незнакомца как-то не вязался с бравыми ребятами из милиции.
– Кто такой? – спросил Клямин.
– Пришел вот с полчаса как, – ответил старик. – Я говорю, что нет тебя, уехал куда-то. Сели, покурили, а тут и ты свалился.
Старик вновь зашелся в кашле, махнул рукой и поплелся к подъезду.
Незнакомец придерживал в полусогнутой ладони докуренную почти до мундштука папиросу и поглядывал то на Клямина, то на стоящих в отдалении Гусарова и Ефрема.
– Это ваши товарищи? – спросил он хрипловатым голосом заядлого курильщика.
– Считайте, так, – негостеприимно ответил Клямин. Он еще не знал, с кем разговаривает, но беспокойство не оставляло его, а, наоборот, увеличивалось. – С кем имею честь?
– Я скажу, скажу, – заторопился незнакомец. – Может, уделите мне минут пять? Я был так огорчен, что вас нет. – Он поглядывал на Гусарова и Ефрема, переминаясь с ноги на ногу и, по всей видимости, не решаясь на более открытый разговор.
Оборотясь к своим спутникам, Клямин натянуто усмехнулся:
– Что ж, приехали. Все по домам!
Гусаров приблизился к Клямину и, оттерев его в сторону напором рыхлого живота, проговорил негромко:
– Я уеду, а Ефрем останется, уж извините.
Клямин сузил глаза и посмотрел в глубокие от ночного света зрачки Гусарова:
– Не понял.
– Говорю, Ефрем у вас останется, – мялся Гусаров. – Ему далеко ехать.
– Охранять меня? – снова усмехнулся Клямин. – Вот что, Виталий, дружок. Мне охрана еще надоест… Не перегибай палку. Пока вы от меня зависите, а не наоборот.
Видимо, Гусаров колебался. Ему не хотелось новых волнений. Вместе с тем он был убежден, что Клямин вторично не сбежит.
– Не сбегу я, Параграф, – тихо произнес Клямин. – Я передумал. Понимаешь? Скажи хозяину, что надо встретиться лично – условия оговорить. Завтра же. Езжай, спи спокойно. – Клямин поправил на Гусарове клетчатую кепку и похлопал его ладонью по животу: – Езжай, езжай. И Плешивого прихвати. А то он с ног валится, служивый.
Гусаров оглядел стоявшего в стороне незнакомца:
– Кто такой?
