умел.
ГРАФФИТИ НА СТЕНЕ ГУЛЯЙГРАДСКОГО ДРАМАТИЧЕСКОГО ТЕАТРА (Молдавия)
Сашко Гайдамака
АМОРАЛЬНОЕ
ГЛАВА 22
ПЕРЕБОР
Автор намерен был закончить первую часть романа «очком» — т. е. главой со счастливым 21-м числом; но, разыскивая место для любимого его сердцу авторского отступления и, признаюсь честно, пребывая «под мухой» (хорошо бы «под веселой мухой»), неосторожно выпил лишние сто грамм и перебрал как в прямом, так и в переносном смысле этого слова.
Манера повествования в «Войне и мире» похожа на работу унитаза — тихо, ровно журчат главы, где речь идет о Пьере, Наташе, князе Андрее; как вдруг грохот, водопад: началось авторское отступление.
Российским ученым было известно о таинственном существе, некоторые занимались проблемой «купидона Шкфорцонфа», но симбиозная теория происхождения человека пребывала в рецессивном, подпольном состоянии, потому что в Советском Союзе всем было хорошо известно, что «человека создал труд», и даже Брежнев, которому доставали и доставляли яд купидона в лечебных целях от старческой импотенции, не мог ничего поделать с «трудом», потому что Суслов и компания были начеку.
Честь переоткрытия купидона принадлежит следователю Н. Н. Нуразбекову и генералу Акимушкину — они повторили то, что за много лет до них сделали другие люди. В науке подобные переоткрытия иногда случаются — первооткрывателя забывают или не признают, а потом открытие повторяют (опыты Менделя, связка Попов-Марконни или история с покорением Северного полюса). Справедливость иногда торжествует (в случае с Менделем), иногда спит. Но российские открыватели купидона за приоритетом не гонялись, в Пржевальские не лезли, приоритет им и даром был не нужен, более того, приоритет в открытии купидона был опасен по тем временам, они рады были отдать этот приоритет хоть черту в ступе, лишь бы от них отстали идеологи-дарвинисты со своей «ролью труда», морганисты-вейсманисты с двойной спиралью, журналисты и буржуазные научные историографы.
Это похвально.
В России следы купидона впервые зафиксированы еще в начале века в Южно-Российске, потом в Севастополе, но его подлинное открытие состоялось в Туруханском крае в какой-то не очень вразумительной орнитологической экспедиции, которая состояла всего лишь из одного человека, бывшего член-корреспондента Петербургской академии наук гражданина Германии Клауса Стефана (Николая Степановича) Шкфорцонфа. Можно представить, какие чувства он испытал, когда в длительных невеселых прогулках за Полярным кругом под ненавязчивым солнцем Севера набрел среди маргариток в цветущей тундре на раненого и брошенного стаей детенышакупидона. Это было подлинное открытие нового существа природных условиях, прямо в лоне его ареала. Шкфорцопф понял, прочувствовал исторический момент и долго протирал свои кругленькие очки, прежде чем воткнуть в лишайник среди маргариток белый марлевый сачок, фиксируя точное место находки.
В «Деле» Шкфорцопфа хранится зашифрованный дневник экспедиции. Точные координаты находки. Имя самочки — Маргаритка, по месту находки. Шкфорцопф выходил ее в одном из ненецких селений Туруханского края и после окончания трехлетнего срока добровольной экспедиции-ссылки увез в Южно- Российск в деревянном ящике с отверстиями для воздуха. Он официально собирался вывезти ящик через Южно-Российск и нейтральную Болгарию — имея в виду затеряться в Стамбуле и через Северную Африку переправиться в Португалию, а потом в США. К следствию, как вещественное доказательство, ящик не привлекался. Любопытная деталь: местные жители, опрошенные туруханскими чекистами, утверждали, что по тундре Шкфорцопф странствовал не один, а с каким-то «человеком-тенью», который иногда даже появлялся в селении и по нескольку дней жил у Шкфорцопфа. «Человек-тень?» — переспрашивали дознатели. «Черный человек, черный-черный». — «Негр что ли? — наводили чекисты. — Американский шпион?» Ненцы не знали, что такое «негр». Эти важные показания развития в «Деле» не получили, как и многие другие за девяносто лет. На столе в туруханской избе Шкфорцопфа обнаружили черновик письма: «Дорогой Иосиф Виссарионович (далее густо зачеркнуто)… Товарищ (зачеркнуто)… Я обнаружил качественно новый путь… что-то вроде укуса пчелы… биопрепарат усиливает функцию (все зачеркнуто)».
Письмо приобщили к «Делу».
Это «Дело» начато в южно-российском охранном отделении. Оно занимает несгораемый шкаф с разнообразнейшей коллекцией пришпиленных, подклеенных, подшитых человеческих документов и судеб — по делу, не по этому делу или вообще без всякого дела угодивших в эту девяностолетнюю следственную круговерть. Это дело о подпольном притоне. В его разработке принимали участие в порядке исторической очередности: южно-российское охранное отделение, Временная революционная комиссия Временного правительства, южно-российская губернская ЧК, петлюровская и деникинcкая контрразведки, опять губчека, потом ГПУ, НКВД, румынская сигуранца, гестапо, МГБ, МВД и, наконец, КГБ. Об участии в этом деле ЦРУ, Сюртэ, Интерпола, Иителлиджеп Сервис или Моссада ничего достоверного не известно, но не исключено, что и тамошние спецы почти девяносто лет подряд с интересом наблюдали за развитием событий.
В «Деле» зафиксирована фигура первого дознавателя, следователя, «важняка», ротмистра Нуразбекова. («Нрзб» — Нуразбеков, Нуразбаев? — фамилия неразборчива.) Надпись на титульном листе первого тома этого собрания сочинений (поблекшими фиолетовыми чернилами, каллиграфическим почерком):
ДЕЛО О ПОДПОЛЬНОМЪ ПРИТОНЕ СОЦИАЛЪ-РЕВОЛЮЦИОНЕРОВЪ ЗАВЕДЕНО
Исправления: название партии зачеркнуто, а сверху приписано другим почерком: СЕКСУАЛЪ- ДЕМОКРАТОВЪ
Исправленному верить! Ротм. Нрзбкв.
Опять исправление: зачеркнуто «ДЕМОКРАТОВ!»', вписано: «АНАРХИСТОВЪ». Потом идут сплошные зачеркивания и неразборчивые вписывания названий чуть ли не всех тогдашних политических партий,
