— Здорово! — обрадовалась моя жена. — А то мы уж боялись: может, выросли?..
— Почему? — осторожно поинтересовался тот.
— А почему тот олух с тачкой так разволновался? — ответила Глори вопросом на вопрос.
Лепрехун вновь вздохнул:
— Боюсь, это моя вина. Вы ведь попали сюда с той стороны моего портала?
ГЛАВА XV,
— Твоего портала?! — хором воскликнули мы с Боном; Глори удовлетворенно кивнула, а вот Римбольд вышел вперед, уперев руки в боки, и окинул ненавистного родственника презрительным взглядом:
— Недаром у нас говорят: «Словам хримтурса верь смело, услышанное от человека дважды перепроверяй, а башмачнику не верь никогда!». Он вам в глаза врет!
— Я?! Вру?! — вскинул голову лепрехун.
— Врешь! — злорадно подтвердил Римбольд. — Мы все-таки родственники, хоть и тошнит от такого родства, и вашу породу я знаю куда лучше этих, — кивок в нашу сторону, — простаков. Не бывает среди лепрехунов и гномов магов! Не бы-ва-ет! Вообще!
— Постой, а как же Мукра, который над Бедулотом Болотным измывался? — удивился я, вспомнив рассказ «Сирины ле Берж».
— А что Мукра? — фыркнул Римбольд. — Мукра был чистокровный человек! Просто карлик. А для вас, балбесов, все, что ниже полутора метров ростом, да еще и с бородой, — обязательно гном!
— Ну а Нефенор Предатель? — медовым голосом спросил лепрехун.
— Вранье! — взвился гном. — Чистой воды вранье, придуманное вашим подлым родом, чтобы очернить наш!
— А кто такой этот Нефенор и почему он предатель?
— Да что вы его слу…
— Помолчи, — прервала гнома Глори. — Так что там с Нефенором?
— Насчет Мукры ваш товарищ совершенно прав, — охотно откликнулся Шлема, усаживаясь на песок, — а вот Нефенор и впрямь был гномом. Поначалу. Правда, не магом.
— А я что говорил?!
— Не влезай! — рявкнули хором мы, и Римбольд, надувшись, демонстративно повернулся к нам спиной.
— А кем он был?
— Самым обыкновенным гномом. Впрочем, нет. Необычным. Он был безнадежно влюблен в женщину.
— И это ты называешь необычным?
— В человеческую женщину. Оп-паа!
— Безнадежно в прямом смысле. Она его в упор не замечала, и немудрено — красавица вбила себе в голову, что отдаст свое сердце только магу. Узнав про это, бедный Нефенор перестал пить, есть и вообще потерял вкус к жизни. Отец же его был в то время верховным жрецом Пругга Тяжкого Молота. Само собой, бедный родитель страх как переживал за свое единственное чадо и дни напролет молился, прося бога спасти сына от смерти.
— Погоди, — перебила рассказчика Глори, — но я считала, что гномы по своей природе не способны на самоубийство.
— Правильно, но сила любви Нефенора была столь велика, что он пошел против своей природы. В конечном счете именно это и привлекло внимание Все-отца Пругга. Он явился к строптивцу и потребовал, грозя страшными карами, чтобы тот не позорил своего рода и заканчивал маяться дурью. Но для влюбленного не было хуже кары, чем разлука с любимой, о чем он прямо и заявил и, как Пругг ни бился, стоял на своем. В конце концов бог пообещал выполнить любую просьбу Нефенора, если тот одумается.
— И он попросил смягчить сердце красавицы?
— Нет. Она ведь была человеком, и у Пругга не было над ней власти…
— Богохульник! — не оборачиваясь, констатировал Римбольд. Проигнорировав его слова, лепрехун продолжал:
— Тогда Нефенор попросил, чтобы Пругг даровал ему магические способности, и тому ничего не оставалось делать, как исполнить эту просьбу.
— Но неужели же девушка согласилась выйти за гнома?
— Разумеется нет. Замуж она вышла за человека. А то, что под его личиной скрывался гном, узнала совершенно случайно почти через год после свадьбы. К тому времени она так привязалась к мужу и так привыкла считаться женой могущественного чародея, что не только простила обман, но и всячески поддерживала реноме Нефенора в обществе. Легенды гласят, что жили они долго и счастливо.
— Знаем мы эти легенды! — фыркнул Римбольд. — Говорил бы уж прямо — сказки!
— Сказка — ложь, да в ней намек, — дернул ворчуна за кончик колпака Бон.
— Ну да, конечно! Сейчас он вам заявит, что и его Всеотец Пругг сделал магом, поскольку он сгорал
