слышу я сзади себя. Кто-то подошел босиком по пыльной дороге — вот я и не заметил. Это Фимпель- Тилимпель. В руках у него вырезанная ореховая палочка. Рваные штанины подвязаны внизу толстыми веревками. Через расстегнутую бумазейную рубаху видны волосатая грудь и живот. Шея у Фимпеля- Тилимпеля очень длинная и с большим кадыком. Когда Фимпель пьет водку, кадык так и прыгает от радости. Под низко нависшим лбом поблескивают маленькие, поросячьи глазки с беленькими ресничками. Голова у Фимпеля лысая и круглая, словно тыква.
Жены у Фимпеля-Тилимпеля нет. Говорят, она сбежала от него потому, что он всегда дурачится. Вообще-то Фимпель большой весельчак. Одно время он с шарманкой и такой же забавной собачонкой, как он сам, скитался по белу свету. Долго никто ничего не слыхал о нем. Его маленький домик на краю выгона пустовал. Кроме мышей да кошек, которые гонялись за ними, там никто не жил. Когда Фимпель вернулся, он привез с собой черный сюртук и немного денег. Но шарманки и веселой собачки с ним уже не было. Фимпель-Тилимпель купил у правления общины морген целины, обработал ее и разбил себе огород. Вокруг огорода он поставил березовые колья и оплел их сухими ветками, которые натаскал из лесу. Фимпель никогда не работает больше часа подряд. Он говорит: «Работа — она пугливая очень: того гляди, испугается и убежит». В огородике своем Фимпель разводит всякие овощи: картошку, огурцы, капусту. Но на жизнь ему нужно больше, чем у него растет в огороде; например, ему нужно мясо. Мясо он ловит в лесу, силками. Но ему нужна еще и водка. На водку он зарабатывает себе музыкой. Играть на скрипке и на кларнете он научился у своего отца, старого помещичьего пастуха. И все, что можно играть на скрипке и на кларнете, Фимпель-Тилимпель играет. Как-то раз деревенские музыканты посадили Фимпеля за рояль. Он и на рояле стал играть. Правда, он такое играл, что ребята как полоумные стали скакать по сцене, зажимали себе уши и визжали что было сил. Фимпель заверил их, что это он играл Лапландский марш. Короче говоря, Фимпель повидал белый свет и играть учился на лапландском рояле. На немецком он так хорошо не умеет играть, как на лапландском, потому что клавиши там не так расставлены.
Капельмейстером у Фимпеля-Тилимпеля садовник Мачке. Когда Мачке в воскресенье ночью платит Фимпелю за музыку, он с него сразу и налоги вычитает, а то Фимпель все забывает их платить.
— Ты-то свое уж отработал, тебе хорошо, Фимпель-Тилимпель, — говорит наш солдат.
Фимпель останавливается у края дороги и напевает:
— Ты бы уж подсобил нам, а то мы и впрямь ноги протянем, — отвечает на его песенку дядя- солдат.
— Так, так… стало быть, поможешь нам, — говорит солдат и начинает рыться в карманах. — Вот тебе пятьдесят пфеннигов, ловлю тебя на слове.
Фимпель-Тилимпель берет пятидесятипфенниговую бумажку, поплевывает на нее и засовывает в кармашек у пояса.
приговаривает он и подходит к дедушке. Представившись в роли только что нанятого поденщика, Фимпель хвастает:
Лицо дедушки делается мрачным. Но Фимпель-Тилимпель умеет развеселить даже самого невеселого человека. Наш пастор и тот смеется, когда Фимпель снимает у него шляпу с головы, а в ней оказывается воробьиное гнездо. Потом Фимпель запускает в эту шляпу руку, и раздается такой писк, будто шляпа полна птенцов. Нет на свете такой птицы, песне, крику или карканью которой Фимпель не сумел бы подражать.
С этими словами он снова обращается к дедушке, и дедушкино лицо светлеет, будто солнышко вышло из-за облаков. Он тоже начинает рыться в карманах: и ему хочется дать что-нибудь Фимпелю. Дедушка выворачивает даже карманчики жилетки, но так ничего и не находит. Бабушка использует это время для того, чтобы отдышаться.
говорит Фимпель теперь бабушке.
— Ступай, ступай, шут гороховый! Нечего тут измываться над усталыми людьми!
Но Фимпель знает подход и к бабушке. Он берет свою ореховую палочку, прикладывает к губам, и палочка начинает играть «Шведского мужичка». Так и кажется, что Фимпель дует в кларнет. Под конец песенки Фимпель подбрасывает вверх свою палочку, но она все равно продолжает играть, а Фимпель отбивает такт на ляжках. Тут и бабушка не выдерживает и начинает смеяться: в молодости-то она не раз слышала эту песенку. Фимпель танцующей походкой направляется к дедушке. Дедушка так ничего и не нашел у себя в карманах, ничего, кроме жевательного табака. Он протягивает Фимпелю развернутый табак, чтобы тот откусил кусочек этой гадости. Фимпель присаживается на корточки, лает по-собачьи, вырывает зубами у дедушки весь табак и, рыча, убегает. Подойдя ко мне, Фимпель осматривает снопы, которые я уже натаскал. Вдруг он хватает меня за пояс, будто я сноп, и бросает. А я лежу и делаю вид, что умер. Фимпель подкрадывается ко мне, подмигивает.
— Фимпель-Тилимпель, — спрашиваю я его, — ты еще не продал свой велосипед? Я уже накопил три марки и шестьдесят пфеннигов гусеничных денег. Я хочу купить твою машину.
