Тинко

племянничком, — я никак его не буду называть. Лучше язык себе откушу!

Наконец бургомистр Кальдауне находит деньги. Большой Шурихт хочет отпихнуть Белого Клаушке. А Белый Клаушке как раз в этот момент подскакивает к поезжанам: он же у нас главный сборщик денег. Большой Шурихт с разбегу падает, но палку с веревкой из рук не выпускает. Лежа, он продолжает горланить:

Взгляд, поцелуй — и муж с женой они-и-и,
А там пойдут с детьми лихие дни-и-и…

Свадебный поезд приближается к нашей заставе. Придется им выкупать себе право прохода. Бургомистр Кальдауне подбрасывает вверх бумажную марку. Сборщики бросаются к ней. Белый Клаушке и маленький Шурихт одновременно хватают марку, и она рвется пополам. Ребята поднимают первую пару палок повыше и пропускают свадьбу. Фрау Клари тоже собралась было бросить ребятам денег, но наш солдат отвел ее руку. Он заметил, что перед второй заставой им еще раз придется откупаться, так что лучше не сорить деньгами. Перед второй заставой фрау Клари дает Зеппу двадцать пфеннигов. Зепп разочарованно смотрит на свою ладонь, будто ему кто-то плюнул в нее. Все сборщики уставились на двадцатипфенниговую монетку. Маловато дали! Застава остается закрытой. Бургомистру Кальдауне приходится снова лезть в карман. Он вытаскивает бумажку в двадцать марок:

— Ребята, это у меня последние. Вы мне девятнадцать марок сдачи можете дать?

Нет, этого ребята не могут. Придется всему свадебному поезду обходить заставу. Поезжане так и делают, топая по вспаханному полю Лысого черта.

Бог ты мой, что же это за свадьба такая! Ангелочки на небе от смеха намочат себе рубашонки!

Кто это бредет, шатаясь, через выгон? Прямо от дома Лысого черта сюда к нам…

Да это Фимпель-Тилимпель! Он, значит, тоже на свадьбу собрался? Правда, его не пригласили. Но разве мыслимо такое? Какая же это свадьба без Фимпеля-Тилимпеля! Что за глупый народ! Ведь им же счастья не будет без Фимпеля! Вот Фимпель-Тилимпель взял да сам себя и пригласил. Пошатываясь, он подходит в своем черном музыкантском сюртуке к молодым. Из кармана у него выглядывает пустая бутылка. Но Фимпель-Тилимпель и из водки музыку делать умеет. Подует в кларнет — и водочный дух превращается в звуки. Вытерев свою потную руку о штанину, Фимпель-Тилимпель протягивает ее невесте и приседает. Пауле Вуншу и бургомистру Кальдауне он только кланяется:

Гостей мне сосчитать бы,
Что к Краске шли на свадьбу.

— Ступай, ступай, нечего тебе тут! — говорит бургомистр и нетерпеливо топает ногой. — Фокусы свои можешь и на ходу показывать.

Косо взглянув на бургомистра, Фимпель-Тилимпель отвечает ему присказкой:

Вверху начальник званый,
Внизу плывут чурбаны, —

вытаскивает из кармана свой кларнет и изо всех сил дует в него, пританцовывая впереди молодых.

Наш солдат пожимает плечами и поглядывает на Пауле Вунша, а Пауле Вунш, качая головой, глядит на бургомистра.

— Что это он играет? Я ведь знаю эту песенку.

Склонив голову, наш солдат прислушивается.

— Да что ему играть? Лирум-ларум… как всегда.

— «Под кустом боярышника нищий свадьбу справлял», — говорит фрау Клари.

— Какой еще нищий? — возмущается Пауле Вунш.

— Это Фимпель так играет.

— Ты точно знаешь?

— А ты сам не слышишь разве?

— Чтоб мне лопнуть, если все это не подстроено, — бормочет себе под нос бургомистр Кальдауне.

— Надо пригласить его. После третьего стакана водки он во всем признается и скажет, кто его подослал.

— Охота своими деньгами ему глотку прополаскивать! Я и бесплатно все выведаю.

Бургомистр Кальдауне нагоняет Фимпеля-Тилимпеля, вынимает из кармана двадцатимарковую бумажку и перекладывает ее из руки в руку. Наши сборщики выскакивают вперед. Они, наверно, решили, что бургомистр передумал и все двадцать марок перепадут им. Но Кальдауне, отмахнувшись от ребят, подталкивает Фимпеля-Тилимпеля. У того глаза чуть не вылезли — так он дует в кларнет. Но при виде денег Фимпель так и застывает от жадности. Из кларнета вырывается еще какой-то жалкий, квакающий звук, и Фимпель-Тилимпель отрывает ото рта свою дудку, будто черенок от спелой груши.

— Сколько тебе заплатить, чтобы ты сыграл нам на лапландском рояле? — тихо спрашивает Кальдауне.

Но у Фимпеля-Тилимпеля нет лапландского рояля. Здесь имеются только немецкие инструменты. А у лапландских — у них клавиши не так расставлены.

— Хорошо, тогда сыграй нам на цитре.

Цитры у Фимпеля-Тилимпеля тоже нет.

— Что ж у тебя есть?

У Фимпеля-Тилимпеля есть контрабас, скрипка и труба. Все это лежит у него дома. Бургомистр Кальдауне долго раздумывает, прежде чем решить вопрос, какой инструмент заказать. До замка остается уже немного. Вот поезжане подошли к домам новоселов. Те машут из окон или приветствуют свадьбу, стоя в воротах. Кое-кто преподносит молодым букеты астр, выдержавших первые морозы. Нашего солдата словно подменили, словно он после долгого путешествия по холодным странам снова вернулся в теплые родные края.

Бургомистр наконец решился:

— Стало быть, сколько тебе заплатить, чтобы ты сыграл нам на контрабасе?

Поросячьи глазки Фимпеля так и стреляют в сторону дома Лысого черта.

— Там собака зарыта? — тихо спрашивает его бургомистр.

Фимпель незаметно кивает.

— Так сколько, Фимпель-Тилимпель?

— Восемь.

— Восемь марок?

Десять марок за тобой,
Или я забью отбой.

— Перестань паясничать, с тобой говорит твой бургомистр! Восемь марок получишь — и все!

— Не буду я играть вам на контрабасе.